БВОКУ – ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
…С подачей документов для поступления в военное училище через райвоенкомат, как все порядочные люди, я, конечно же, опоздал.
Окончание школы
Долго думал, сомневался. Ведь еще в школе мечтал стать геологом, палеонтологом… Затем грезил Каспийским высшим Военно-морским училищем им. С. М. Кирова, что дислоцировалось на Зыхе. А потом вдруг, по примеру своего дядьки, знаменитого, в определенных кругах, летчика, подал документы в армавирское авиационное.
Собрал все положенное, сдал – куда надо, прошел медкомиссию и… Прямо как в анекдоте про Петьку и Василия Ивановича – «основное – анализы все сдал, а на какой-то математике засыпался». Так и я: все прошел, а желание ехать а Армавир вдруг пропало. Собственно, не вдруг. Вру. Дядька, узнав о моем намерении пойти по его стопам, позвонил и пригрозил «портупейным воспитанием»: «Хватит нам в роду одного летуна; учись в своем институте, работай на заводе, на стройке, а в летное – ни ногой!...».
Отца к тому времени уже не было года три-четыре, а дядька для меня был авторитетом № 1…
Но учеба в институте была заочная, с вечерним обучением. А это означало: в 5.00-5.30 – подъем в поселке Разина; к 8.00 – на работу, на военный завод, располагавшийся неподалеку от железнодорожной станции «Поселок «8-й километр»». После работы бегом на электричку и в город – на занятия в Азербайджанский институт нефти и химии им. М. Азизбекова. И только к 24.00 удавалось «приползти» домой.
В Саду пионеров на п. Разина с друзьями
Через год такой «активной» жизни все это надоело мне до чертиков. А тут еще сосед этажом ниже – Толя Кит, курсант 1-го батальона БВОКУ, каждые субботу-воскресенье стал мелькать перед глазами в военной форме.
- Вов, ну что ты ерундой занимаешься? – уговаривал он. – Ни завод, ни стройка тебе никаких перспектив роста не дадут. А институт? Через полгода загремишь в армию, после чего, поверь, учиться не захочешь, да и не сможешь. Даже если захочешь и сможешь – что впереди? Инженер с зарплатой в 120 «рыжиков»? И все. А тут – романтика. Вспомни, как мы любили в «войнушку» играть. Ты ведь не последним в ней бывал. Да и батя у тебя был именитый фронтовик…
Напоминание об отце сделало свое дело. Впрочем, я и сам чувствовал, что дворовая жизнь затягивает, как болото.
Словом, на следующий же день я поехал в поселок Сабунчи, где находился райвоенкомат нашего Ленинского района.
- Ага, проснулся, моряк крылатый, - съязвил майор, начальник отделения. – А мы уже все документы желающих в БВОКУ отправили. Досылать, звиняй батько, не будем. И без того дел хватает. Хотя, постой! Можем подновить твои летные дела и дуй с ними сам в училище. Повезет – примут кадры. Не повезет – значит, не судьба. Появись завтра, отдам тебе твои бумаги и-и… перышко тебе – для легкости.
* * *
…На КПП военного училища меня встретили не с цветами и без оркестра. Дежурный по училищу смерил взглядом мою отнюдь не впечатляющую фигуру и, покачав головой, сочувственно сказал:
- Ну, куда тебе, сынок? Тут такие быки поступать понаехали. Ты среди них как иголка в стоге сена затеряешься…
Полистав дело, он вдруг наткнулся на мою автобиографию.
- Хм, сын фронтовика, говоришь? А ну-ка, постой тут.
Через несколько минут на КПП вышел уже другой офицер – как я понял, из отдела кадров.
- Что ж Вы так припозднились? Еще бы денек и Вам не видать абитуры, как своих ушей. Ладно, в виде исключения. Уважая память о Вашем отце-фронтовике, пойдем навстречу. Проходите.
- Куда? – не понял я.
- Как куда? – удивился кадровик. На территорию. Или уже передумали?
Да нет, не передумал, смутился я, - Просто не думал, что вот так сразу. Я же ни мыла, ни зубной щетки, ни полотенца не захватил…
- Привыкай сразу. В армии всегда так – подъем и в бой. Иначе не быть тебе военным, - и добавил: - Вечером позвонишь, мать все привезет.
Он снял телефонную трубку и куда-то позвонил.
А у меня неожиданно остро появилось желание – рвануть отсюда вниз, к автобусной остановке, да и домой, подальше от этих «сразу», «всегда так», «подъем и в бой»…
Но тут на КПП нарисовался какой-то бравый сержант. Лихо отработал «закон правой руки». Кадровик передал меня, что называется, «из рук – в руки» и… началась совсем другая жизнь, нежели та, что осталась по ту сторону КПП.
- Как звать-то? – строго спросил сержант, не проявляя ни грамма уважения к моей персоне. – Как фамилия?
Я назвался. И, в свою очередь, как мне казалось, сделал ответный уважительный шаг сближения, каковой вполне естественно имел бы место на гражданке:
- А тебя как зовут?
Сержанту словно ежа в галифе запустили – взвился как ошпаренный.
- Не «тебя», а «Вас». И не по имени, а «товарищ сержант». Запоминай, салабон!
По ту сторону КПП за «салабона» дал бы в морду. Но новая жизнь, совсем отличная от той, что была еще с полчаса назад, довольно быстро загоняла в жесткие рамки сурового армейского бытия. Пришлось проглотить первичное в неофициальной иерархической лестнице солдафонское «звание».
Сержант повел меня по-над зданием, к дальнему подъезду. По пути, не теряя зря времени, вел «среди меня» разъяснительную работу.
- Вот это, слева – строевой плац, - показал он рукой на довольно большую площадь, белой краской расчерченную на квадраты, из которых слагались прямоугольные фигуры. – Тут вас будут учить уму-разуму, как говорится: не дойдет через голову, дойдет через ноги…
-… А это – полоса препятствий, указал он на комплекс каких-то, на первый взгляд, бессмысленных сооружений, расположенной на небольшой возвышенности по отношению к предыдущему объекту – плацу. «Выглядывая» из-за двух, параллельно стоящих трехэтажных зданий, полоса эта уходила вдаль, удивляя все новыми и новыми, сменяющими друг друга непонятными конструкциями. – Тут вы будете в «слоников» играть.
- Как это? – не понял я.
- Да очень просто, - упиваясь своей «осведомленностью», продолжал «удивлять» (или запугивать) сержант своего попутчика, то бишь меня. – Подаст руководитель занятия команду «Газы!» и напялишь противогаз на свою бестолковку. А в противогазе, знаешь, как на слоника похож будешь? Высунь обоих в окно – скажут: родные близнецы-братья.
- Ну, и что? – пытаясь быть равнодушным, наивно спросил я у «матерого» вояки. – Надел противогаз – и что?
- А ты вообще когда-нибудь в противогазе бегал? Ты вообще знаешь, как тяжело бывает дышать в этом резиновом хоботоочкастом чудо-произведении армейской мысли? Многие не выдерживают – задыхаются, срывают его с головы. И… «паяльник» (двойка). И все по-новой. А знаешь, что надо для того, чтобы не задыхаться?
- Что?
- Обыкновенная стерка.
- В смысле?
- Вот тебе и в смысле! Берешь стерку и засовываешь под ухом между противогазом и щекой…
-… Ты еще научи, как в самоволку ходить и не попадаться. Или чем водку закусывать, чтобы запаха не было, - раздался сзади строгий голос офицера, вышедшего из подъезда к оборудованной справа от него курилке.
- Виноват! – вытянулся в струнку сержант. – Заболтался.
- Болтун – находка для шпиона, - с философским видом заключил офицер. – А это что за вольноопределяющаяся публика?
Офицер кивнул в мою сторону.
- Так это ж проспавшая абитура. Из дежурки передали.
- Понятно. Давай сюда его. Под лестницу. Пусть пока здесь посидит. Дежурный по училищу говорит, еще целая орава «опоздунов» прибыла. Сейчас приведу. В казарму не пускать. Развлечешь их тут чем-нибудь.
- Есть! – обрадовался сержант неожиданно свалившейся с неба возможности покомандовать.
Через некоторое время нас, «опоздунов», под лестницей собралось больше десятка.
«Развлечешь их чем-нибудь» - виделось мне как организация игр в шашки, шахматы.., а то и в футбол, волейбол…
- Ага, щас! – ухмыльнулся сержант моим предположениям. – Губозакаточная – за углом! Значит, так: ты, ты и ты – участок полосы препятствий между казармами; ты и ты – курилка; ты, ты и ты – аллейка перед казармой… Вылизать все так, чтобы ни бычка, ни спички, ни родственных им предметов категории «мусор», через час здесь не было. Иначе будет что?... Повторение – мать учения.
Сержант умничал как только мог. Но понимания не находил. А кое-кто из местных и вовсе возмутился:
- Да я даже дома и у себя в саду так не убирал. А здесь с какого перепуга чей-то мусор подбирать стану? Я дворником не нанимался.
- Что-о!? Невыполнение приказа? Неподчинение? – у сержанта в очередной раз ожил ежик в галифе. – Щас быстренько: личное дело – в зубы и айда в свой военкомат. Там вас ждут с распростертыми объятьями. Осенний-то призыв – на носу. А ну, вперед все за мной – разбирать метлы, веники, ведра… Кто не успеет взять, будет убирать весь этот срач руками.
Угроза возымела действие. Как бараны на заклание мы поплелись за сержантом разбирать «развлекательный» инвентарь. Его, как оказалось, было завались…
Фотография в перые дни, когда выдали форму и отправили на Уч-тапу
…А потом опять было сидение под лестницей. Все сидели на своих сумках, рюкзаках, а я – на корточках. Мама обещала после работы заехать домой, собрать мне кое-что и привезти. Учитывая расстояния: поселок Сураханы – поселок Разина – училище, нетрудно было предположить, что все это «кое-что» может появиться не раньше 22.00. Смысла так мучать маму не было – завтра-то спозаранку опять на работу. Но и отговаривать ее тоже было бессмысленно – все равно приедет.
Сидевший рядом парень вынул из своей сумки старенький свитерок и протянул мне:
- Не сиди на голом кафеле – «хозяйство» застудишь.
- Спасибо, - поблагодарил я его и протянул руку, - Вало, то есть Вова. Это меня во дворе так звали.
- Витек – во дворе, а вообще – Витя, - пожав мою руку, представился в ответ он. – Поселок Степана Разина.
- О! Братишка! – не сдержал своих эмоций я. – Так мы еще и с одного поселка!
- Да ты чо?!
- Слушай, что-то у меня пропало желание поступать.
- У меня, честно говоря, тоже.
- Так, может, рванем отсюда? А то завтра еще и сортир драить заставят.
- Не, - Витек хитро улыбнулся, - Мне просто интересно, что дальше-то будет? А соскочить всегда успеем.
На том и порешили.
Где-то в 18.00. – 18.30. наверху в казарме что-то истошно рявкнуло:
-… Выходи строиться на ужин!
Аппетита сей призыв почему-то не прибавил.
А с третьего этажа уже повалила разношерстная толпа прибывших раньше нас.
Они долго толпились на строевом плацу, пока сержанты под витиеватую идеоматику не «сбили» их в колонны по три. В конец «подверстали» и нас. По пути в столовую сержант довольно опрометчиво попытался изобразить хоровое пение, именуемое в армии строевой песней:
- За-пе-вай!
Завопили, кто во что горазд. Разве что, Мурку никто не догадался затянуть…
Училищную жрачку желудок категорически поприветствовал рефлекторным рвотным спазмом. Избалованные мамиными харчами, мы поначалу полностью игнорировали военное «меню». И покинули сие заведение, отхлебнув лишь полстакана чая.
После перекура нас, наконец, повели на третий этаж, в помещение, которое на долгие четыре года стало нашим общим домом – в казарму. Там в четыре ряда (два – справа, два – слева) стояли двухъярусные солдатские койки. Кто прибыл раньше уже успели каким-то образом прибарахлиться простынями, наволочками. «Опоздунам» сей комфорт не светил. В лучшем случае на койках были голые – матрац и подушка, в худшем – один матрац.
В казарме уже неслась соответствующая служба внутреннего наряда. Центр помещения, свободный от коек, был надраен и блестел, как у кота… шерстка. И, упаси Бог, было кому-то забрести на это «Лебединое озеро». Сразу следовал вопль дневального, и из боковой двери (как потом оказалось – каптерки), подобно черному коршуну, вылетал сержант со специальной тяжеленной шваброй, «осчастливливал» заплутавших всем необходимым и «оживлял» «Лебединое озеро» провинившимися «лебедями».
В 21.30 рык дневального изрыгнул мою фамилию и добавил: «На КПП!».
Мама принесла не только туалетные принадлежности, но и целую сумку съестного, с которым я не знал, что и делать.
Но тут нашелся Витек Разинский:
- Так, пацаны! У Вало жрачки завались. Тащи – у кого что есть…
И уже потише добавил вполголоса:
- И пора бы нам гонца – за бутылочкой винца.
Решили взять чего попроще – «Агдам», «Далляр», «Кямширин»… Денег-то у всех, как говорится, с «гулькин нос».
Слева от КПП училищный забор был разрушен с целью возведения нового и тут можно было практически беспрепятственно выйти в город.
Тринадцатый магазин был, что называется, «под боком». Далеко ходить не надо было. Гонцы слетали быстро. И вскоре в полутемной казарме началось «обмывание» первого дня новой жизни. Пили из горлышка, передавая бутылки по кругу.
Чуть в стороне от общей массы сидели два огромных бугая из Томска. Ни дать – ни взять персонажи из мультика «Двое из ларца одинаковых с лица».
От вина они сразу отказались наотрез:
- Не, братцы, мы такую бормотуху не потребляем. Уважаем только «Бориса Федоровича». Если закуски дадите, то мы его хлебнем чуток.
Кто такой «Борис Федорович» мы не знали. Но когда «познакомились» с ним, были шокированы.
«Двое из ларца» достали из рюкзака большую алюминиевую кружку и несколько тюбиков… клея «БФ-2». Выдавили их в кружку, подсыпали в нее то ли соды, то ли соли и вилкой стали взбивать эту смесь по методу приготовления «гоголя-моголя». Мы, затаив дыхание, ждали финала этого действа. Наконец, накрутив в кружке на вилку густую массу, «Двое из ларца» вынули ее, а оставшуюся жидкость слили в заранее приготовленный стакан.
- Ну, братцы, будем! – выдохнул один из них и с шумом проглотил половину «Бориса Федоровича».
Второй вслед за ним оприходовал свою «дозу». Закусив, они сразу завалились спать. А мы еще долго обсуждали увиденное, допивая своего – «Кямширинова Агдама Далляровича».
Но вскоре сморило и нас.
Первый день в БВОКУ, подарив столько неожиданных новых впечатлений, подошел к концу…
В. Разин.
21.03.2016 г.
Все права на материалы, используемые на сайте, принадлежат их авторам или администратору (если статья без подписи). Перепечатка (копирование) материалов в любом виде - только с письменного разрешения. Для интернет-ресурсов - без ограничений при обязательном условии: активная ссылка с указанием наименования сайта и авторства.
