Жена – в роддом, муж – на гауптвахту
Выпускник БВОКУ-1976
Подполковник в отставке
Голец Сергей Иванович
Гора Тавшанка
30 апреля 1977 года в военном госпитале 147 МСД в г. Ахалкалаки (в/ часть 55480) у меня родился первенец - сын Николай. Ночью у жены отошли воды, и рано утром я отнёс ее на руках в госпиталь, в котором она работала до замужества. Познакомились мы с ней во время моей стажировки в Ахалкалаки летом 1975 года, после увольнения в запас её отца, она с родителями уехала в г. Севастополь, откуда через год снова вернулась в этот городок, но уже в качестве моей жены.
После госпиталя я пошёл на службу в 412 МСП. Пройдя через КПП полка, на дороге к расположению 1 МСБ я увидел автоколонну и скопление военнослужащих. Вдруг меня окликнул начальник штаба полка подполковник Монятовский, который заявил мне, что я сейчас убываю за боеприпасами старшим колонны на окружные склады боеприпасов (если память меня не подводит – в пос. Салоглы). Оказалось, что назначенный приказом командира 147 МСД, начальник колонны зам. командира 1 МСБ 412 МСП по вооружению майор Пунтус, пьян и не может отправиться в командировку, а колонну надо срочно отправлять, вот мне и «повезло оказаться в нужном месте в нужный час».
Я попытался объяснить п/п-ку Монятовскому, что не могу сейчас убыть в командировку, так как у меня жена рожает. Однако начальник штаба сказал, как отрезал: «Кто из Вас рожает? Ты или жена? Вот жена пусть рожает, а ты садись в машину и выполняй приказ!»
Я нервничал: как узнаю, кто у меня родился, когда вернусь и смогу ли вовремя встретить жену с ребенком из госпиталя. Согласитесь, это было один из важных вопросов моей жизни, все мои мысли вращались вокруг появления ребенка на свет. Грубость начальника штаба я воспринял «в штыки», а потому пошёл на принцип и позволил себе напомнить подполковнику, что два дня назад до всех офицеров довели приказ командующего КЗакВО, согласно которого начальником колонны за боеприпасами приказано назначать офицеров в воинском звании не ниже майора, а потому заведомо недействительный приказ я выполнять отказываюсь. Монятовский начал кричать, что отдаст меня под трибунал за неисполнение приказа, тогда я потребовал: «Пишите письменный приказ!»
Тут же нач. штаба полка приказал своему помощнику по строевой части капитану Кашинцеву издать письменный приказ. Вскоре мне был вручен письменный приказ об убытии в командировку. Уточнив поставленную задачу, я во главе колонны начал движение по маршруту.
При выезде из военного городка через ворота ВАИ у меня в голове возник план, как и приказ выполнить, и в командировку не поехать. При проверке документов начальником ВАИ гарнизона старшим прапорщиком Бондаренко (с дочкой которого в детстве дружила моя жена, родившаяся и выросшая в этом военном городке) я рассказал ему свою историю, он доложил о нарушении требований приказа Командующего КЗакВО оперативному дежурному 147 МСД и в сопровождении двух автомобилей ВАИ автоколонна благополучно, совершив круг почёта, прибыла к штабу дивизии, где и началась разборка нарушения требований приказа. Я был отстранён от командировки и отправился в часть.
Людмила Антонова (будущая жена) возле школы в Ахалкалаки
В обеденный перерыв я сходил в госпиталь, узнал, что у меня родился сын, и жена вместе с ребёнком ещё пару дней побудут в стационаре (кстати, до замужества моя жена работала в этом отделении медицинской сестрой).
Новорожденный сын Коленька
После обеда меня вызвал к себе начальник штаба полка подполковник Монятовский и объявил, что он арестовывает меня на трое суток за неисполнение приказа, приказал мне получить у зам.по строевой части записку об аресте, самостоятельно оформить все документы и убыть на гауптвахту. Капитан Кашинцев добросовестно вручил мне оформленную записку об аресте.
Я обратил внимание к-на Кашинцева на то, что в записке не указана причина ареста, на что тот ответил мне: «Сам заполнишь. Ты ведь знаешь за что арестован». В графе «За что арестован» я записал «За идиотизм начальства», выписал себе продовольственный аттестат и убыл на гарнизонную гауптвахту. Начальник караула меня принял и разместил в офицерской камере.
Семья Голец с первенцем
Вечером для контроля сдачи-приёма караула на гауптвахту прибыл военный комендант гарнизона майор Майсурадзе, который поговорил со мной по душам, поздравил с рождением сына, посетовал, что он так хочет сына, но у него только девчонки рождаются и вдруг предложил: «А иди-ка ты домой! Будешь приходить вечером и утром, отмечаться у начальника гауптвахты и начальника караула, только веди себя нормально и не светись нигде». Я не ожидал подобного поворота событий и радостный покинул гауптвахту. Зашёл в госпиталь, вышедшая из отделения пожилая армяночка санитарка, сказала мне: «Поздравляю! Дочь у тебя родился! Красивый такой»!
Вскоре я салютовал напротив госпиталя в честь рождения дочери и в благодарность жене. Выпустил с сослуживцами по 3 роте 1 МСБ 412 МСП 5 сигнальных ракет разного цвета и одну - "Сигнал химической тревоги". От военного патруля мы благополучно ушли - помогла тренировка, полученная в годы обучения в БВОКУ.
После салюта я пошёл в город Ахалкалаки на почту для того, чтобы сообщить родителям о рождении дочери. Позвонил в Баку своим родителям и в Севастополь родителям жены, поздравил их с рождением внучки.
В этот же вечер - в день рождения сына (как я тогда думал - дочери), мы собрались у меня дома с сослуживцами обмыть по традиции рождение ребенка. Я тогда проживал в коммунальной квартире вместе с сотрудником дивизионной газеты капитаном Плюсниным. Его семья - он, жена и двое детей занимали 2 комнаты в 3-х комнатной квартире, а я с беременной женой занимал одну комнату общей площадью 6 кв. метров. Жена Плюснина не нашла возможности выделить нам место на кухне ни для обеденного стола, ни для холодильника, и потому комната была для нас и гостиной, и спальней, и кухней, и туалетом (у жены вся беременность протекала с сильнейшим токсикозом, а потому в комнате для этого стоял ещё и тазик, заменяющий унитаз). В этом же тазике жена и стирала, как я говорил стиральной машиной «Людка-Автомат».
Мои сослуживцы: ст. л-т И. Москвитин, ст. л-т Е. Беловоленко и л-т И. Пятковский сильно удивились, что для нас не нашлось места на кухне... Мы сидели в нашей маленькой комнатке и отмечали рождение ребёнка. Ближе к 00 часам я пошёл на почту звонить родителям, а ребята остались продолжать выпивать за здоровье родителей и новорожденной. Когда я возвратился в военный городок, то увидел, что напротив нашего подъезда валяется какой-то сломанный стол. Войдя в квартиру, я увидел своих сослуживцев, которые сидели за нашим столом на кухне, туда же перекочевал и мой холодильник. Оказывается, Женя Беловоленко «убедительно попросил» соседку найти место для моего стола и холодильника на кухне, но когда та ответила, что места нет, он решил сам освободить место на кухне, для начала выкинул через окно со второго этажа соседский стол, дабы Беловоленко не стал дальше освобождать кухню, соседка вместе с мужем быстренько перенесли некоторые свои вещи из кухни в комнату.
Вечером следующего дня я снова звонил с Ахалкалакского телеграфа родителям и извинялся за недостоверные данные, сказанные им вчера, поздравил их с рождением внука, на что моя Мама попросила: «Пожалуйста, не пей сильно!», - она подумала, что я сам перепутал, кто именно у меня родился...
Сын возле двухэтажного дома, в котором мы жили
Коля с подружкой
На этом мой арест и закончился. Вскоре я забыл о неприятном эпизоде своей службы. Но жизнь в конце года совершенно неожиданно напомнила мне о нём! А произошло это следующим образом: В 147 МСД для проверки вопросов состояния воинской дисциплины прибыла комиссия Главного Политического Управления, которая в ходе проверки достоверности данных о преступлениях и грубых нарушениях воинской дисциплины изучила все документы об аресте военнослужащих, имеющиеся на гауптвахте. Зачастую военнослужащих арестовывали за совершение воинских преступлений, а в отчетах отражали эти факты, как грубые нарушения воинской дисциплины. В ходе проверки и всплыла записка о моём аресте.
Меня вызвали в кабинет начальника политотдела полковника Нечитайло, где находились два проверяющих из ГлавПУРА, спросили арестовывали ли меня в апреле этого года, попросили уточнить, за что именно я был арестован. Я рассказал всё, как было на самом деле. Мне показали записку о моём аресте, спросили, кто внёс запись об аресте, я честно ответил, что это сделал я сам. Затем в кабинет зашли начальник штаба 147 МСД и начальник штаба 412 МСП подполковник Монятовский. Проверяющие уточнили у последнего арестовывал ли он меня 30 апреля 1977 года, показали ему записку об аресте и попросили уточнить, за что именно я был им арестован, его ли подпись стоит в данном документе и подлинная ли печать полка стоит на записке об аресте.
После того, как он ответил на эти вопросы, ему дали в руки записку и попросили зачитать указанную в ней причину ареста. Монятовский сильно покраснел и, заикаясь, произнёс, что это не он написал. Тогда ему вновь задали вопросы: «Кто подписал записку об аресте и кто поставил на неё печать?». Меня отпустили, а разборки с начальником штаба полка продолжились уже без меня.
Сын с подружкой возле КПП в городок
Вот так я, молодой офицер, одновременно стал отцом и арестованным. Через три дня я продолжил службу, привез жену и сына домой! В тот же день приехали родители – увидеть внука и помочь по уходу за новорожденным, я им заблаговременно оформил пропуск в погранзону. Все мы были счастливы!
14.11.2023 г.
Фотографии из архива подполковника С.И. Гольца.
Все права на материалы сайта защищены! Копирование запрещено. Разрешено для интернет-ресурсов размещение материалов сайта при обязательном условии: активной ссылки с указанием наименования сайта и автора.
|
