Молодые годы выпускника Бакинского ВОКУ (1)
Полковник в отставке Гусаков
Владимир Дмитриевич
выпускник БВОКУ 1967 г.
Конец июня 1967 года. Государственные экзамены сданы. Исчезло напряжение, связанное с подготовкой к ним и их сдачей. Курсанты выпускного курса расслабились. Ведь теперь уже можно не думать об учёбе и успехах в ней. Вместе с тем переживания всё же были, так как многие выпускники ещё не знали, куда их направят после того, как они получат своё первое офицерское звание. Большинство мечтало служить где-нибудь в группе войск, получать оклад в той валюте, которая ходит на территории пребывания, а также в рублях, которые накапливались бы на книжке. Некоторые говорили, что если не заграницу, то было бы неплохо, чтобы их направили поближе к дому. Были и такие как, например, Полянский Ю.А., которые были бы рады служить где-нибудь в районе, на который распространяются льготы, - год за полтора или два, а также, соответствующее этому денежное довольствие.
Первичное офицерское воинское звание присваивается Министром обороны. В июле 1967 года деятельность Министра обороны СССР была связана с рядом важных задач, которые решались им вне служебного кабинета. Поэтому выпускникам училища подписания приказа о присвоении им звания лейтенант пришлось ждать около месяца. Приказ Министром обороны СССР был подписан 27 июля 1967 года. После сдачи государственных экзаменов и до этого дня те курсанты, у которых в Баку жили родители, жёны или другие родственники могли находиться дома. У кого такой возможности не было, находились в казарме. Правда, теперь уже выпускниками не соблюдался тот распорядок дня, который был в училище до сдачи государственных экзаменов. В казарме выпускного курса теперь не слышно было таких команд как: "Рота подъём!; Выходи строиться!; Строиться на утренний осмотр!; На вечернюю проверку!; Рота отбой!" и др. Не проводилась утренняя физическая зарядка. Не было команд и на построение для следования в столовую. Теперь выпускники шли на прием пищи самостоятельно, поэтому утром, некоторые курсанты не торопились просыпаться даже при том, что знали, что останутся голодными, задержавшись с прибытием в столовую.
Вручение дипломов выпускникам об окончании училища было организовано на плацу в торжественной обстановке 28 июля 1967 года. По окончанию этого мероприятия я решил снять свою фотографию с доски почёта на память. Сразу сделать это мне не удалось, так как к доске она крепилась проволокой. Пришлось идти домой за пассатижами, благо жил недалеко, в доме напротив казармы, в которой находились столовая и клуб.
Несмотря на то, что по успеваемости, я считался одним из лучших курсантов, и моё фото красовалось на доске, с которой я его снял, диплом я получил синего цвета. Никогда не любил Историю КПСС и Научный коммунизм. Не любил я и философию с Политэкономией (социализма), тем не менее, по этим двум предметам в училище у меня были отличные оценки, а вот по Истории КПСС на государственном экзамене я не смог получить больше четырёх баллов. Вечером этого же дня в клубе училища состоялся банкет. Молодые лейтенанты, а также приглашённые ими гости вечер провели весело, с песнями и танцами. Проведением данного мероприятия участники вечера остались довольны, в организации которого основная заслуга принадлежала командованию училища.
29 июля 1967 года, вполне самостоятельные, молодые офицеры стали убывать к местам проведения отпуска. Надо сказать, что с отпуском повезло тем, кто получил назначение для прохождения службы в ГДР и Польшу. Этим офицерам приказали прибыть из отпуска в училище к 10 сентября. Таким образом, длительность отпуска у них получилась более 40 суток.
Для прохождения службы я получил назначение в Северную группу войск, о чём знал ещё до сдачи государственных экзаменов. Был у нас во взводе курсант Панченко, который плотно контактировал с особистом училища. Он мне и сказал, куда я буду направлен после окончания училища ещё до начала сдачи государственных экзаменов.
Для перевозки лейтенантского скарба потребовалось приобрести два огромных чемодана. В простонародье их называли «смерть носильщика». Найти такие чемоданы было непросто, тем более после того, как основная масса молодых лейтенантов уже убыла из Баку. А это не много, не мало, а около 200 человек. В поисках нужных мне чемоданов я обошёл и объехал весь город и только на улице Басина, недалеко от Сабунчинского вокзала, продавец небольшого магазина мне сказал: «Если тебе очень надо, завтра приходи. Я посмотрю, по-моему, у меня есть на складе такие чемоданы. Только рано не приходи, а после 12 часов». На другой день я приобрёл в этом магазине 2 огромных чемодана. Чемоданы, видимо, сделаны были из картона и обклеены дерматином. В настоящее время подобный товар такого вида и качества в руки никто не возьмёт. А тогда деваться было некуда. Лучшего не было ничего. Покупали то, что было.
Такие чемоданы, только большего размера, я купил
Итак, нас, убывающих за границу, собрали, выдали зарплату за месяц, билеты на поезд до Бреста через Киев, проинструктировали и «благословили» на отъезд. На следующий день во второй половине дня поездом Баку-Киев мы убыли из Баку.
Ж/д вокзал в Баку, 60-е годы
Мамаша моя снабдила меня продовольствием, которого мне хватило бы до места службы. Однако до Киева ехать надо было ещё часов 12, а есть уже было нечего… В Киев приехали во второй половине дня. Багаж сдали в камеру хранения. Я и лейтенант Гладков А., пообедав в ресторане при вокзале, решили ознакомиться с городом. Вечером зашли поужинать в какое-то летнее кафе. Заказали цыплят табака. Другого почему-то ничего не было. В кафе народу было очень много. Просидели, наверное, около 2-х часов пока нам принесли наш заказ. Я, вместо того чтобы разломать то, что принесли руками, принялся делать это ножом с вилкой. Цыплёнок оказался тощий и сухой. Поэтому он у меня просто соскользнул с тарелки и упал на пол. Делать заказ снова я не стал потому, что сидеть в ожидании его выполнения просто не было больше сил. Словом остался голодным. Да и на ночлег где-то устраиваться надо было. Из кафе вышли около девяти вечера. Было ещё светло, но уже смеркалось. По дороге в попутном направлении встретили двух, приличных на вид, девушек. Разговорились, понравились друг другу и даже там, где мы были скрыты от посторонних глаз, целовались.
Где-то здесь....
Прозондировали почву о возможности где-то переночевать, о чём тут же пожалели. Узнав, что мы здесь проездом девушки ретировались. По дороге набрели на какую-то гостиницу. Администратор сказала нам, что мест нет. Мы попросили её разместить нас хоть на стульях, главное только чтобы была крыша над головой. Она откликнулась на нашу просьбу. В отдельную комнату нам поставили две раскладушки, застелив их постелью. Обычно в незнакомых мне местах я долго уснуть не могу или вообще не сплю, а здесь провалился моментально и до утра проспал без просыпа. На другой день мы сели в поезд до Бреста.
Ж/д вокзал в Бресте
В Бресте также пришлось пробыть целый день. Офицеры, направлявшиеся в ГДР, уехали где-то в 15.00. Тем, кто ехал в Польшу, пришлось находиться в Бресте до 18.00. Перед посадкой в поезд проходили таможню. Заполнили декларацию. Посмотрев на мои чемоданы, таможенник спросил: «Едете первый раз? Что в чемоданах? В декларации у вас записано, что вы имеете 30 рублей. Имейте в виду, что эта же сумма у вас должна быть записана в декларации при пересечении границы в обратном направлении». Получив ответы на свои вопросы, сотрудник таможни пожелал мне счастливого пути и я прошел на посадку.
Утром следующего дня мы уже были на вокзале города Легница, в котором находился штаб Северной группы войск.
Ж/д вокзал в Легница
На перроне находился военный патруль от комендатуры - капитан Советской Армии. Он выяснял у пассажиров, сошедших с поезда, кто прибыл сюда впервые. Кроме выпускников БВОКУ других таких не оказалось. На машине военного патруля нас доставили в военную комендатуру, где каждому из нас выдали по 500 злот (за счёт очередного месячного оклада) и сообщили, что служить мы будем в дивизии, штаб которой находится в населённом пункте – военном городке Свентошув.
Здесь нас представили начальнику отдела кадров дивизии, он сообщил нам, что мы прибыли в 20 танковую дивизию, командиром которой является генерал-майор Жебрунов. Затем, перечисляя по фамильно, он зачитал нам, кто и куда предназначается для прохождения службы. Двое были направлены для прохождения службы в должности командира взвода мотострелковых рот танковых полков, которые дислоцировались в Свентошуве, все остальные предназначались на такие же должности в мотострелковый полк дивизии, который дислоцировался в гарнизоне Страхув. Здесь нас сразу подвезли к офицерскому общежитию, которое представляло собой старую двухэтажную кирпичную постройку с коридорами во всю длину здания на каждом этаже, в которых по обе стороны располагались жилые комнаты. Мы оставили свой багаж и нас препроводили в штаб полка. Начальник штаба полка подполковник Кацуба просмотрел при нас наши личные дела и объявил нам, кто и в какой мотострелковой роте, какого батальона будет командовать взводом. Я был направлен на должность командира мотострелкового взвода в 1 мотострелковую роту 1 батальона. Объявляя мне это, начальник штаба полка почему-то сказал: «Вы окончили училище с отличием. В оценочной ведомости у вас одни отличные оценки, посмотрим потом, что с вами делать». Я не стал отрицать, что это не так. Просто не хотелось разочаровывать начальника штаба.
После беседы у подполковника Кацубы нас представили командиру полка. Командиром полка был подполковник Хворостьянов. Осмотрев нас внешне, он сказал: «Все вы выглядите сейчас неплохо, потому что на вас всё новое. Так вы должны смотреться всегда, даже тогда, когда обмундирование это состарится. Оно должно быть всегда чистым и отутюженным. Вы должны быть чисто выбриты и подтянуты. Требовать от своих подчинённых того же вы сможете только тогда, когда сами будете являться для них примером. Сейчас вы в брюках навыпуск. Придётся о них забыть. Ходить будете, практически всегда, в сапогах. Я это говорю не потому, что кто-то запрещает носить такие брюки, в каких вы стоите передо мной сейчас. Вы сами увидите, что переодеваться вам просто будет некогда. Обратите внимание на дороги в гарнизоне. Они выложены из брусчатки.
Кожаная обувь здесь просто горит, поэтому посмотрите на обувь тех, кто служит здесь уже не первый год. Сапоги у большинства из них на микропорке. Сапоги на такой подошве носятся значительно дольше. В Бресте имеется мастерская, где можно на старых сапогах поменять головки, подошва у которых будет микропористая».
На территориях гарнизонов, где дислоцировались части и подразделения дивизии дороги, действительно, были выложены из брусчатки. Строевой плац полка был из бетонных плит, швов между которыми, практически, не было видно. Этот плац имел систему подогрева. На его поверхности зимой никогда не было наледи и снега. Однако так было тогда, когда здесь дислоцировалась дивизия немецкого генерала Паулюса. Эта система была нарушена немцами, когда они уходили отсюда. Восстановить её не представилось возможным. Некоторые казармы и прочие объекты подразделений и частей были реконструированы из немецких конюшен. Об этом свидетельствовало наличие в стенах зданий вмонтированных в них металлических колец, предназначенных для привязи лошадей. Обращало на себя внимание то, что стены домов, казарм и прочих построек не имели повреждений, которые могли появиться от старости этих строений, ведь всё это было возведено задолго до 2-й мировой войны.
Завершив беседу с нами, командир полка дал команду развести нас по подразделениям, где нам предстояло служить. Командиром 1 мотострелковой роты, куда я получил назначение, был выпускник Бакинского пехотного училища капитан Эристави. Представившись ему, я решил, что сейчас меня познакомят с личным составом взвода, которым мне придётся командовать. Однако, командир роты решил не отбирать у солдат личное время, сказав мне, что пусть люди отдыхают, а знакомство и вхождение в должность начнём завтра с утра. «Сейчас, - сказал он мне, давай - выйдем на спортгородок». Вышли. Эристави снял фуражку, китель и запрыгнул на брусья. Что он на них делал словами не передать. Я стоял и думал, а что же я могу показать. Ведь я ничего не могу сверх того, чему нас учили по программе училища. Будет стыдно перед ротным, а ещё больше перед солдатами, которых вокруг было немало. Выручил меня командир батальона подполковник Цыплухин. Проходя мимо, он подошёл ко мне и поинтересовался кто я такой. Я доложил ему, что назначен командиром взвода в 1 мотострелковую роту. «А я, - сказал он, - командир 1 батальона». Тогда я представился ему, как положено. Спросив меня, где я учился и откуда родом, он взял фуражку капитана Эристави и сказал: «Не вздумай брать пример с командира роты. Ну, посмотри, что это за головной убор. Пружину ослабил. Оденет на голову, макушка торчит, а края висят. Толи дело у меня». При этом он снял свою фуражку и стал сравнивать её с головным убором моего ротного, у которого середина поля фуражки была прогнута вниз. Отдав мне фуражку командира роты, комбат приказал Эристави сейчас же прибыть в штаб батальона. Таким образом, я избежал сравнения моих гимнастических способностей с возможностями моего непосредственного командира, а вместе с этим и унижения перед солдатами.
На совещании в канцелярии батальона комбатом была поставлена задача: готовиться к выезду на военный аэродром в гарнизон под названием Кшива для проведения строительных работ. На данном аэродроме базировались самолёты СУ-7Б. Все они хранились на открытых площадках. Командованием группы войск было приказано самолёты хранить в укрытиях. Для этого необходимо было подготовить капониры, которые могли бы обеспечить их защиту в случае нанесения по аэродрому ударов обычным оружием.
На следующий день, после знакомства с личным составом взвода, начались хозяйственные работы по подготовке к выезду. Получали шанцевый инструмент, ремонтировали, стирали и сушили обмундирование б/у. На следующий день после проведения строевого смотра и устранения вскрытых недостатков личный состав батальона, погрузившись на машины, совершил марш в район проведения строительных работ.
Работа личного состава батальона на аэродроме заключалась в наведении порядка в районе, где были подготовлены капониры, освобождении его от строительного мусора, обкладывании укрытий дёрном и прокладке дорог (рулёжек) для обеспечения движения самолётов по земле и занятия ими укрытий.
Основная масса рядового и сержантского состава батальона работала добросовестно. Люди говорили, что любая работа, даже самая тяжёлая, лучше полевых занятий, где приходится месить грязь, имея лопату на заду. Офицерский состав, с утра, распределив личный состав по объектам и организовав работы, находился в помещении, которое было отведено им для отдыха. Контроль за проведением работ осуществлялся ими периодически в течение рабочего дня. Чтобы чем-то занять себя офицеры читали, играли в карты, любители пива посещали магазин, который находился в жилой зоне на территории лётного полка. Работы на аэродроме были завершены к концу второй декады ноября.
Возвратившись на зимние квартиры, меня вызвал к себе начальник штаба полка. Он сказал мне, что назначая меня командиром взвода 1-й мотострелковой роты, заранее знал, что служить я буду в другом подразделении. На базе разведывательного взвода в полку была развёрнута разведывательная рота. В эту роту я и был назначен командиром разведывательного взвода БРДМ. Командиром разведывательной роты был назначен старший лейтенант Игумнов В.П.
Разведрота на плацу полка. Справа командир роты. Второй справа я.
Ранее командовавший разведывательным взводом полка лейтенант Жохов В.А. стал в этой роте командиром взвода плавающих танков ПТ-76. Ни я, ни Жохов В.А. женаты не были. Оба мы жили в офицерском общежитии, поэтому, последний предложил мне переселиться в его комнату. Занесли в комнату ещё одну кровать, и нас в ней стало трое. Третьим был командир взвода батареи ПТУРС лейтенант Ярёменко П.Н.
Жить в холостяцкой компании было непросто. Я родился и вырос в г. Баку. В отличие от некоторых городов России на Кавказе молодёжь никогда не увлекалась спиртным. Я также не был любителем этого зелья. Я мог употребить вино, в небольших количествах, мог выпить пива. Водку же не переносил на дух. При одном её упоминании меня передёргивало так, как будто бы я только что выпил эту отраву. В общежитии же пили только водку. Пришлось пить её и мне. Я делал всё, чтобы вписаться в коллектив и стать равноправным его членом. Старался не показать слабины, пил наравне со всеми. Правда, ночью уснуть не удавалось. Закрываю глаза, а у меня то, что последнее осталось во взгляде, начинает интенсивно кружиться в голове, вызывая тошноту. Заснуть удавалось под самое утро, когда уже надо было вставать. Выручало то, что в офицерской столовой был буфет, в котором всегда можно было выпить пива. Пили практически все и утром, и в обед, и вечером и это почему-то не осуждалось. Так было каждый день. Вскоре ночной недуг, связанный с головокружением от употребления алкоголя у меня прошёл, и я стал равноправным членом нашего содружества. Постепенно я втянулся так, что, сколько бы ни выпил, по мне внешне не было видно, что я пьян. Определить можно было только по запаху. Думал, что сопьюсь, стану алкоголиком, однако к счастью, этого не произошло и не только со мной, но и с другими офицерами, с которыми мне пришлось заниматься этим непристойным делом. Ни один из той компании, в которой я находился, не стал зависимым от алкоголя. Вместе с тем, были офицеры, которым избежать этого не удалось. Лейтенант Балакирев В., выпускник БВОКУ 1968 года, не смотря на то, что был женат, и жил в семье, не мог держать себя в руках и справиться с этим недугом. Поэтому тогда, когда была возможность получить повышение и стать командиром роты, на эту должность назначили не его, а лейтенанта 1970 года выпуска.
Друзья, собутыльники по общежитию
Справа я, слева Жохов В.А.
Надо сказать, что такое отвратительное поведение офицеров в нерабочее время не сказывалось отрицательно на проведении занятий с личным составом. Расслабляться офицеры начинали только тогда, когда полностью были готовы к проведению занятий. Занятия всегда проходили на высоком уровне. В один из дней при проведении мной занятия со взводами БРДМ роты по огневой подготовке, на стрельбище прибыл командир дивизии генерал-майор Жебрунов. Как и положено мной была дана команда: «Смирно!». После моего доклада комдив дал команду на продолжение занятий. У комдива я попросил разрешение вернуться на точку, где проводил занятия лично. Узнав о том, что занятия мной проводятся по крупнокалиберному пулемёту КПВТ, комдив, сказал, что не знаком с этим видом оружия и изъявил желание послушать информацию о нём. Занятие комдивом было оценено высоко, о чём он проинформировал командира полка.
18.03.2021 г.
Продолжение читайте здесь
Все права на материалы, используемые на сайте, принадлежат их авторам или администратору (если статья без подписи). Перепечатка (копирование) материалов сайта запрещена. Для интернет-ресурсов - при обязательном условии: активная ссылка с указанием наименования сайта и автора.
