Военфельдшер, лейтенант
Савельева (Смирнова) Евдокия Федоровна
УРОКИ ИСТОРИИ
Для современного поколения Великая Отечественная война - это хотя и героическое, но уже такое затертое во многих своих гранях прошлое. Не потому ли часть молодежи (хочется верить, что небольшая) берет на вооружение фашистские идеи?
Как с печальным юмором сказала моя мама: «Пройдет совсем немного времени и будет очень трудно найти хоть какого-то завалящего фронтовика, тем более - настоящего, понюхавшего пороху, а не приравненного к ним».
Поэтому, пока еще есть возможность, нужно с ними говорить, расспрашивать, переспрашивать и фиксировать все рассказанное этими уникальными теперь людьми, положившими свою молодость и здоровье на алтарь Великой Победы.
… Путь к Победе только предстояло пройти: будет он трудным и кровавым, целое поколение молодых людей (ведь вперёд всегда посылают молодежь) уйдет в землю.
На фронты Великой Отечественной уходили миллионы бойцов. Только подумать, насколько грандиозной была эта война!
Кому повезёт - вернутся живыми. Но и те из них, кто выживет, многие - израненные, искалечение, а то и вовсе - беспомощные инвалиды, что немногим лучше смерти. Ведь известно, как у нас относятся к инвалидам.
Недаром в песни поется: «Если смерти - то мгновенной, если раны - небольшой!»
В пору моего детства, а это возраст особенно впечатлительный, врезалось в память следующее: в общей бане, куда меня водил отец (сам испещренный отметинами пуль и осколков), тела многих, очень многих мужчин были обезображены следами страшных ранений... А сколько безногих, безруких, безглазых, обожженных с нечеловечески лицами...
Так прошлась война по телам этих некогда молодых, здоровых и смелых парней. Большинство их уже давно ушли в лучший мир.
Но ведь на фронт брали и женщин! А каково же им было там?
Одной из таких фронтовичек, и одной из тех, кому удалось выжить (однажды, просто чудом), благодаря чему я имею сейчас возможность писать эти строки, была и моя мама - Савельева Евдокия Федоровна, жительница Иванкова.
ИСТОКИ. УЧЕБА
История маминой жизни, вполне типичная для того времени, началась 10 марта 1922 года в России на хуторе у деревни Вязоваха Оленинского района (50 километров западнее Ржева) Калининской (Тверской) области в крестьянской семье.
Отец - набожный, порядочный, трудолюбивый человек. За свою жизнь он не произнес ни одного нецензурного слова. Имея всего полтора класса образования церковно-приходской школы, после трудов праведных, по вечерам находил время для чтения. Литературу читал разную, но больше религиозную.
Мама - безграмотная женщина, занималась только домашним хозяйством и детьми. Было их девять человек, но шестеро умерли еще младенцами. Евдокию она родила в 44 года, добавив к сыновьям 24-х и 18-ти лет.
Евдокия закончила 7 классов с похвальной грамотой (что было равноценно современной золотой медали) в 1937 году. А в пятнадцать лет с фанерным чемоданом через плечо отправилась в самостоятельную жизнь: была принята без экзаменов в фармшколу в Вышнем Волочке, которую успешно закончила в 1940-м году, получив уже в 18 лет профессию помощника провизора (фармацевта). При распределении из нескольких мест (тогда, по окончании учебного заведения в обязательном порядке предоставлялось рабочее место, а фармацевтам - и жилплощадь) выбрала Пушгоры (Россия, Псковская область) из-за любви к великому поэту Пушкину.
Жить было трудно, зарплаты не хватало даже на питание. Но был оптимизм молодости и надежды на лучшие времена.
КОНЕЦ МЕЧТАМ И НАДЕЖДАМ - ВОЙНА!
22 июня 1941 года началась война. Евдокия даже представить себе не могла, что уже через несколько дней немецкие самолеты смогут прилететь в Пушгоры. Она думала, что наша авиация их не пропустит. Но это произошло. Как в страшном сне завывающие немецкие военные самолеты обрушили бомбы на ж/д вокзал и Святогорский монастырь, где еще одна святыня - могила Пушкина.
Вокзал — понятно, стратегический объект. Но зачем бомбить монастырь? Стало ясно — этот враг хочет стереть с лица земли всё славянское — религию, историю, культуру. И тогда, как сказала мама, «в наших душах поселился мрак, мы перестали улыбаться».
Началась эвакуация. 5 июля 1941 года работников аптеки быстро рассчитали и отпустили на все четыре стороны. Евдокия с тремя подругами шла пешком к ближайшей неразбитой станции, откуда можно было на поезде уехать домой. В ее руках был только небольшой узелок и зимнее пальто (пальто она вскоре бросила - мешало идти).
Немцы, безраздельно хозяйничая в воздухе, обстреливали все, что движется и конкретно их девичью группу. Несколько раз в течении пути самолеты с жутким воем сирены (включали специально, чтобы нагнать страху - пикировали на них и били с пулеметов (у мамы остался в памяти свист тех пуль, взбивавших рядом дорожную пыль). Но девушки знали, как действовать (хочешь жить - научишься). Они сразу бросились в придорожную канаву и все обошлось, дошли до станции невредимыми.
От станции ехали на открытых платформах с многочисленными беженцами. Всем приказали лечь. И здесь им не давали покоя, обстреливая с воздуха, и вновь все закончилось благополучно. Скорей всего немцы здесь не особенно напрягались, видя, что это не военный эшелон. Но страх перед немецкими самолетами и артобстрелами вьелся в мамину душу надолго. И через много лет после войны, идя по дороге, она непроизвольно, взглядом отыскивала поблизости какое-то укрытие — ямку, канаву и. т.п., где можно спрятаться от бомбежки и обстрела.
Приехав в Оленино, Евдокия пришла в родную Вязоваху (9 километров от Оленино). Потом стала в Оленинском военкомате на воинский учет - она уже была как медик-специалист военнообязанной со званием - лейтенант мед.службы. Устроилась работать в Оленинскую аптеку.
АРТИЛЛЕРИЙСКИЙ ПОЛК
Через полмесяца (5 августа 1941 года) Евдокию вызвали повесткой в военкомат и призвали на службу в артиллерийский полк на должность начальника аптеки (вместо погибшего) в полковую санчасть. Это был Ленинградский кадровый 43 ПАП (пушечно-артиллерийский полк) фронтового подчинения. На его вооружении находились 203 мм пушки-гаубицы с дальностью стрельбы 24 км. Это оружие большой мощности, применялось для разрушения прочных оборонительных сооружений, уничтожения скоплений боевой техники, живой силы, артиллерийских батарей и других важных целей.
Важнейшим подразделением полка являлась рота артиллерийской разведки. Разведчики проникали в тыл противника, выявляли важнейшие цели и передавали их координаты. А также выдвигались на передний край и с удобных для наблюдения позиций (колокольни, водонапорные башни, высокие трубы, деревья) корректировали огонь батарей. Это были грамотные, хорошо подготовленные, умеющие вычислять, работать с картой на местности военнослужащие. Они очень ценились, подготовить их было нелегко.
К сожалению, это подразделение в скором времени ожидала трагическая судьба, чему непосредственным свидетелем станет и Евдокия (она и сама могла тогда погибнуть), но это война...
В зависимости от боевых задач полк действовал на направлениях той или иной армии на Западном (1941 год), Калининском (1942 год), Первом Прибалтийском (1943-1944 года) фронтах.
Для немцев этот полк был очень опасен, и они всячески старались его уничтожить, при любой возможности бомбили и обстреливали своей артиллерией.
Приходилось часто менять дислокацию, перемещаясь с места на место (чаще по ночам). Пушки таскали гусеничные трактора. В местах расположения применяли различного вида маскировку. Это помогало, хотя и не всегда.
А пока полк находился в районе Оленино, в сорока километрах от Ржева. В 1942 году в этих местах развернётся замалчиваемое прежде (ввиду громадных потерь), самое кровавое сражение Второй мировой войны - «Ржевская мясорубка» — как его теперь открыто называют. Там погибло, по разным источникам, от полутора до двух миллионов наших бойцов и до 450 тысяч немцев (по их источникам). Но война — это не только горе, бомбежки, обстрелы, кровь, смерть, грязь и вши...
И в этих экстремальных для жизни условиях знакомились, дружили, влюблялись, писали стихи и песни. В период затишья или освобождения какого-то города приезжали известные артисты, устраивались концерты полковой самодеятельности, в которых активно участвовала и Евдокия.
Конечно, не все из того, что произошло с мамой за два года и восемь месяцев пребывания на фронте - ее память сохранила, но несколько событий запечатлелись очень ярко, на всю оставшуюся жизнь!
БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ
- Немцы приближались. В конце ноября 1941 года полк загрузили в эшелон для отправки на другой участок фронта под Осташков, на север Калининской области. Пушки и трактора закрепили на открытых платформах, личный состав разместили в товарных вагонах-теплушках.
Через небольшое время после начала движения налетела немецкая авиация. Началась бомбежка. Одна бомба прямым попаданием попала в вагон с ротой артиллерийской разведки. Раздался сильный грохот, эшелон остановился.
Я и два фельдшера (девушки) выскочили из своего вагона и побежали к месту взрыва. То, что мы увидели - было ужасно: с вагона свешивалась половина человеческого туловища, рядом и дальше вдоль путей валялись куски окровавленных человеческих тел.
Нам, девятнадцатилетним девушкам, стало так страшно, что мы чуть не потеряли сознание, отбежали в сторону и спрятались в придорожный кювет. Просидели там мы недолго. Через минуту раздался крик командира полка Гордовенко: «Смирнова (моя девичья фамилия), бинты давай!»
Я с трудом переборола страх и побежала к платформе, где находились ящики с перевязочным материалом.
А в воздухе шёл воздушный бой: наши прилетевшие истребители отгоняли немецкие самолеты. Мне помогли залезть на платформу (а я еще подумала: как я буду отчитываться за бинты, наивная была). Мы все, кто мог: санинструктор, фельдшера и я набрали побольше перевязочного материала и побежали к тому ужасному месту оказать помощь раненым. Но оказывать её было некому - из 70 человек 69 погибли. Остался невредимым, даже не раненым, только один — командир роты (в последствии он трагически погибнет, подорвавшись на найденном боеприпасе. Видно, судьба у него была - погибнуть).
Потом возле железной дороги выкопали яму, и все останки человеческих тел там закопали. Путь освободили от разбитого вагона, и наш эшелон продолжил движение.
Девушки заметили в моих черных волосах седую прядь, а кто-то сказал, что «все мы постарели на десять лет». С тех пор и до самого конца войны я больше не знала страха.
ФРОНТОВЫЕ БУДНИ
- Полк находился под Осташковом до начала 1943 года. Поменялся штат санчасти. Сократили мою должность начальника аптеки и двух фельдшеров. Вместо старого начальника - майора Королёва,переведенного в другую часть, прислали девушку старше меня на 2 года — капитана Валентину Клименкову, врача-хирурга по профессии. По ее просьбе меня оформили военфельдшером. Я лечила раненых: делала перевязки, уколы и, кроме того, готовила и доставляла лекарства и перевязочный матер с тылового склада.
В нашей санчасти на передовой мы лечили только легкораненых, а тяжелых - санитарной машиной отправляли в медсанбат находящийся дальше в тылу. Но иногда легкие хирургические операции мы выполняли у себя в санчасти.
Однажды был такой случай: пришел к нам раненый молодой солдат с разорванным носом - от переносицы до кончика. Мы его перевязали и отправили в медсанбат. Через три дня он заявился к нам обратно с той же повязкой. Говорит:
- Что хотите — делайте, больше никуда не пойду. Я просидел там три дня, но никто на меня там внимания не обратил. Очень много тяжелораненых: грудь, живот, без рук, без ног, до меня очередь все не доходила.
Врач Клименкова ему сказала:
- У нас нет обезболивающих средств, но если будешь молчать - нос зашьем.
Он говорит:
- Буду молчать.
Всё остальное необходимое у нас было. Я прокипятила инструмент, его положили на стол. Клименкова зашивала нос, я ассистировала.
Солдат сжал зубы и не пикнул. Потом мы его встретили - на носу остался только небольшой рубчик.
После освобождения города Демидова Смоленской области недалеко от Белорусской границы командир полка решил отметить это событие концертом художественной самодеятельности. Я и два командира взвода с гитарой шли по улице Демидова на репетицию. Вдруг с противоположной стороны улицы к нам подошел какой- то полковник. Это был адъютант неизвестного нам генерала.
Мы подошли, доложили, как положено. Генерал сразу начал кричать:
- Вы кто? - на лейтенанта Сиверса, который был с гитарой.
- Я командир взвода, - ответил тот.
- А где ваш взвод? Идёт наступление, а вы тут с гитарой гуляете, — прокричал он. И не выслушав нас, обратился к своему адъютанту:
- Перепишите их фамилии. Отправить в штрафной батальон!
И генерал уехал. Но адъютант генерала нас успокоил:
- Быстрей возвращайтесь в свою часть и не попадайтесь этому генералу на глаза, он у нас самодур.
Мы вернулись в свой полк, доложили командиру об инциденте, и на этом дело закончилось. Ведь комполка сам организовал мероприятие.
Лейтенант Сиверс, латыш по национальности, писал очень красивые стихи и подбирал под них музыку. Одну из его песен я помню до сих пор. И впоследствии, когда Сивере был тяжело ранен, в медсанбате на операционном столе при подготовке к операции медики попросили его спеть эту песню.
Он спел и умер. Умер с песней. И такие трогательные и печальные истории бывали на фронте, люди оставались людьми...
НА ВОЛОСОК ОТ СМЕРТИ
В 1943 году в ходе наступления Калининский фронт был переименован в Первый Прибалтийский. 6 января 1944-го под Витебском начался очередной обстрел позиций полка. Наша санчасть располагалась в деревенском доме (деревня Семёновка). Обстрел был очень сильным. Как обычно, в таких случаях мы укрывались в траншеях, выкопанных по близости (на новом месте сразу выкапывались траншеи, чтобы можно было срочно укрыться). Наши подчиненные: санитары, санинструктор и водитель машины успели укрыться.
Я с врачом Валентиной Клименковой прежде всего расположили находящихся на излечении раненых 6 человек в наиболее безопасном месте дома: они легли на пол за русской печкой, где было свободное пространство.
Теперь можно было позаботиться о себе. Но вначале я схватила оставленную при отступлении немцами красивую статуэтку балерины, обернулся ее во что-то и положила в какое-то, как мне казалось, безопасное место.
Взрывной волной вдруг распахнуло окно, я его закрыла. Только потом мы с Валентиной надели шинели и собрались выскочить из дома. И тут я сказала: «Давай наденем фуфайки, а то вдруг шинель порвет осколком и нечего будет потом надеть». Я почему-то не подумала, что этим осколком может и убить, и шинель не понадобится вообще. Но Валя со мной согласилась, мы сняли шинели, надели фуфайки и двинулись к выходу...
...Я очнулась лежащей поперек тела Вали Клименковой, моя левая кисть была окровавлена и обезображена - сразу подумала: все, кисть отнимут, не смогу заворачивать порошки. Но боли в тот момент совсем не чувствовала.
Лежавшая подо мной Валя тихонько прошептала: «Давайте машину». После этого затихла и умерла.
Собравшись с силами, я поднялась, пошла к выходу, открыла дверь на улицу, крикнула: «Перевяжите меня!».
Но никто не отозвался и не пришел, никто не решился покинуть укрытие, боялись обстрела. Тогда я вернулась в дом, перешагнула через тело Валентины и пошла в другую комнату в глубине дома, легла на пол (обстрел все продолжался) и лежа разорвала зубами и правой рукой (с нее тоже текла кровь - ранение в предплечье) перевязочный пакет, и перевязала левую кисть. А потом ощутила тепло на правом бедре.
С прибежавшим, наконец, санинструктором, мы разобрались, что еще один осколок попал мне в бедро, но кость не задел, поэтому я могла ходить. Кроме того, несколько осколков буквально раскромсали фуфайку на спине на уровне пояса, они прошли вскользь. Если бы чуть в сторону — меня бы не стало. Но мне не суждено было погибнуть...
Теперь можно проанализировать, как все случилось. Снаряд разорвался рядом с домом, и стальной град осколков влетел в окно, мимо которого мы проходили, пронзив нас обеих.
Для Валентины два осколка в грудь и живот оказались смертельными. Мне - в левую кисть и фуфайку попали осколки, летевшие из окна, а в первое предплечье и бедро - рикошетом от печки.
На нашей санитарной машине меня отвезли в медсанбат и только там, от осознания того, что произошло и что могло быть, меня затрясло, и я заплакала. Мне разрезали верхнюю часть бедра до кости, искали осколок, не нашли. Рентген показал, что осколок находится глубже кости на 3 сантиметра, и вот уже 67 лет я живу с этим осколком.
Из медсанбата меня отравили на лечение в тыловой госпиталь №5872 в Казань (Татарстан). До Москвы товарным поездом в теплушке, нас было 10 девушек и для нас часть вагона отгородили простынями. От Москвы пересадили в санитарный поезд с пассажирскими вагонами.
Месяц в дороге, два месяца в госпитале, комиссация, инвалидность - война для меня закончилась. Я вернулась к родителям, через некоторое время устроилась на работу в аптеку в райцентре на должность рецептора - могла только принимать рецепты и отпускать готовые лекарства. Готовить лекарства не могла - пальцы не разгибались целый год, очень болела вся кисть. Со временем она восстановилась, за исключением большого пальца и мизинца, перелом костей которых дает о себе знать и до сих пор.
Моя трудовая деятельность и только в аптечной сети (в других местах я никогда не работала), несмотря на многочисленные переезды, не прерывалась больше, чем на месяц. К тому же, несколько лет я проработала управляющей аптеками разных категорий, хотя и имела только среднее специальное образование.
О ПОСЛЕВОЕННОЙ ЖИЗНИ
Романтическая натура, фронтовая закалка, любовь к переменам и новизне, да и возможность почти везде получить работу и жилье позволили маме в молодые годы поездить по стране.
И однажды она встретила свою половину: такого же израненного войной и обожженного жизнью, плечистого и речистого, любителя приключений, большого труженика и борца с несправедливостью - настоящего мужчину - Савельева Василия Андреевича (моего отца, о котором я написал книгу «На войне и после нее: приключения бойца - невыдуманные истории»).
С ним ей было интересно и надежно идти по жизни.
Супруги Савельевы, 1963 г.
В середине семидесятых годов они переехали благословенный пгт. Иванков, где прожили один из лучших периодов своей жизни. Жаль только, что близкий Чернобыль подпортил обстановку, но с этим примирились и остались. Отца не стало в 1994 году - сказались тяжелые фронтовые раны.
В Иванкове прояснилась (после запроса в архив) судьба маминого артполка. Немцы все же-таки его разгромили. После тяжелых потерь и утраты Боевого Знамени в мае 1944 года полк был расформирован.
Последним местом маминой работы стала Иванковская аптека, где она проработала три года (1976-1979 гг.).
Евдокия Федоровна с сыном Евгением
Сейчас мама — инвалид ВОВ первой группы, передвигается только по дому с помощью двух костылей, но не теряет бодрости духа и оптимизма, насколько это возможно в её возрасте (89 лет). У нее отличная память: до сих пор может спеть песню на стихи фронтового поэта-однополчанина, продекламировать кое-что из любимого Пушкина, рассказать латинские пословицы, которые выучила еще в фармшколе в 1938 году, дать дельный совет по жизни.
В её голове множество нужных телефонных номеров и номер личного кода. Зрение уже не то, приходится запоминать. Это и хорошо - тренировка памяти.
Евдокия Федоровна с корреспондентом журнала "КОМЕНТАР"
Мама нуждается в постоянной, ежедневной помощи.
Вот такой, довольно краткий рассказ о славной и достойной жизни моей мамы - участнице Великой Отечественной войны. Я преклоняюсь перед ней: спасибо тебе, мама, за все!
Статья написана сыном Савельевым Евгением Васильевичем, выпускником БВОКУ 1974 г., в 2011 году, напечатана в журнале пгт. Иванков «Коментар», май № 9, 2011 г.
***
Савельева (Смирнова) Евдокия Федоровна умерла 12 октября 2013 года, прожив яркую достойную жизнь и сохранив о себе память не только у родных и близких, но и у жителей пгт. Иванков.
15.02.2016 г.
Следующая подстраница "Никитин А.Г."
Все права на материалы, используемые на сайте, принадлежат их авторам или администратору (если статья без подписи). Перепечатка (копирование) материалов в любом виде - только с письменного разрешения. Для интернет-ресурсов - без ограничений при обязательном условии: активная ссылка с указанием наименования сайта и авторства.
