В 1964 году в Бакинском ВОКУ были набраны 1-я и 4-я роты, каждая из которых состояла из 4-х взводов по 25 человек. В августе 1964 года вновь набранные роты убыли в г. Тбилиси, где 11 октября и приняли военную присягу. Первокурсников разместили в маленьком двухэтажном домике, больше похожем на штаб и явно не приспособленном под казарму. На 1-м этаже расположилась 1-я рота, на 2-м этаже – 4-я рота. Было очень тесно, спали на двухярусных кроватях.
Классов как таковых не было, в свете чего и о «соответствующей учебно-материальной базе» говорить не приходилось.
Изучали обязанности и работу командира отделения, а из общеобразовательных предметов - только английский язык и математику.
Отбой и подъем производились по горящей спичке старшины, поэтому приходилось по несколько раз ложиться и вставать за счет времени сна. Тех, кого старшина считал слабым по физической подготовке, выводил заниматься в спортгородок на один час вместо сна.
Маршрут в столовую проходил мимо спортгородка, где сержанты ставили «коня», и курсанты должны были по пути в столовую его перепрыгнуть. А кто не мог этого сделать, оставались тренироваться, естественно, за счет времени на прием пищи. Поэтому приходилось есть быстро, глотая куски. В столовую и из столовой двигались только строевым шагом с песней, а если старшине не понравились строй или песня, то вместо отдыха объявлялась строевая подготовка на полтора часа.
На полевые занятия за городом добирались только бегом, часто в противогазе.
Помню, рыли окопы на высоте "Сахарная", состоящей сплошь из глины и камня, об которые лопатки гнулись. А если кто, не выдержав, приподнимался, в наказание еще и выполнял команду «Газы!», продолжая долбить сухоглинок уже в новом прикиде – «с широко раскрытыми глазами без бровей».
Юношам, поступившим в училище со школьной скамьи и приехавшим из «тепличных» домашних условий, было вдвойне тяжело: 17 – 19-летние парни от постоянной изнурительной муштры нередко роняли скупые мужские слезы. На что я был физически подготовлен, да и то хотел все бросить.
В октябре 1964 года начались тренировки к параду. С 15 октября тренировки длились по 6 часов до обеда и 2 часа после обеда. Так что, наряд был лучше, чем подготовка на плацу. К отбою ближе все буквально валились с ног. А еще многие научились спать стоя.
На ночные тренировки к проспекту Руставели шли 10 км пешком с песней, на парад - тоже пешком.
На стрельбище «Яглуджа» совершали 40-километровый марш-бросок, с завершающей атакой на условного противника. И непременно в противогазах. Жили там в палатках. Вначале топили печки-буржуйки, которые не держали тепло во время сна. А когда однажды сгорела палатка, то топить и вовсе запретили.
Но вот что удивительно, никто не болел.
Форма на нас была солдатская. Парадная отличалась от повседневной синими брюками. Зимних каникул не было. Занятия, в основном, проводили сержанты. Они были для нас как «царь и бог». Чтобы пойти в курилку, нужно было спросить разрешения у сержанта. В увольнение ходили очень редко. За малейшие проступки наказывали. Частенько после отбоя часа на четыре водили в столовую чистить картошку, а если кто-то высказывал неудовольствие, того направляли еще и на лук, после чистки которого по приходу в казарму уснуть уже было невозможно.
Свое неудовольствие мы выражали песней «Варяг», что не нравилось сержантам, но потом они перестали обращать на это внимание.
К весне мы физически и морально-психологически окрепли. Когда в мае месяце в Тбилиси на кроссе в 3 км я занял призовое место, местные тренеры с удивлением спрашивали у меня, где - в каком спортивном обществе я тренируюсь. А надо сказать, кросс мы бежали в яловых сапогах и в форме (ботинок, а тем более спортивных тапочек у нас не было), в то время как гражданские - в спортивной одежде. Но, несмотря на это, многие из нас на дистанциях 1 км и 3 км укладывались в нормативы спортивных разрядов. А кто плохо бегал, тому приходилось тренироваться каждый день.
Весной, в мае, от постоянного третирования не выдержали нервы у ребят 1-й роты, и они устроили сержантам так называемую «темную». После той драки некоторых отчислили, но и самых ретивых сержантов убрали. А нас из полка перевели на сборный пункт, который находился недалеко от этой части. Там были сплошные 20-ти метровые двухярусные нары, какие можно было увидеть в фильмах про лагеря для военнопленных.
Командиром 4-й роты был капитан Гвалия, командиром 1-го взвода - старший лейтенант Шадура, 2-го взвода - капитан Бондаренко, затем старший лейтенант Баталов, 3-го взвода старший лейтенант Кушакевич Александр Аркадьевич, 4-го взвода - лейтенант Шейкин Владимир Васильевич, ставший в последствии генерал-майором.
Командиром 1-й роты был майор Бондаренко Ю. Д., командирами взводов0 старший лейтенант Леонтьев Ю.Я., старший лейтенант Гатикоев Ю. К., лейтенант Чайка.
В конце мая поехали в Ереван на стажировку в должности командира отделения. Прибыли оттуда опять в старое здание 100-й гв. УМСД. Там нам выдали хромовые сапоги, курсантские погоны и отправили в отпуск.
В конце июля мы уже прибыли в училище, где наши, как после боя, поредевшие взводы пополнились выпускниками суворовских военных училищ, которые принимались сразу на 2-й курс. А мы на первом курсе, в основном, практически не учились, а повторяли иностранный и математику. Думаю, что программу высшего военного училища можно было пройти и за три года, а этот прошедший «тбилисский» год был годом самого настоящего выживания. Потери - почти взвод.
Со 2-го курса командиром нашего батальона стал полковник Злодеев И.В. командиром роты - капитан Гатикоев Ю.К., командиром 1-го взвода – старший лейтенант Литвиненко П.В., командиром 2-го взвода - лейтенант Николенко Л.Е., командиром 3-го взвода - капитан Таргон И. Г., командиром 4-го взвода - лейтенант Герасимов В. Н.
