Продолжение 3 книги "Трагедия и доблесть Афгана" А.А. Ляховского
Советские войска ведут бои в Афганистане Война, которую не ждали
С 7:00 25 декабря 1979 г. в
районе Термеза, немного выше по течению от строившегося тогда комбинированного
моста «Дружба», два понтонно-мостовых полка начали наведение наплавного
понтонного моста. Именно по этому мосту должна была осуществляться переправа
войск и идти техника.
Советский посол в Кабуле заранее
поставил в известность X. Амина о принятом решении на ввод советских войск в
Афганистан, и он распорядился оказывать им всяческое содействие. Для уточнения
вопросов взаимодействия командующий 40-й армией генерал-лейтенант Ю. Тухаринов
встретился, в Кундузе с начальником Оперативного управления ГШ ВС ДРА генералом
Бабаджаном.
В 15:00 по московскому времени
в соответствии с отданным министром обороны СССР приказом начался ввод
советских войск в Афганистан. Первыми переправились разведчики, затем по понтонному
мосту под руководством генерала К. Кузьмина пошли остальные части 108-й
мотострелковой дивизии (в январе 1980 г. начальником штаба этой дивизии был
назначен тогда еще полковник Б. В. Громов, будущий командующий 40-й армией, под
руководством которого советские войска в 1989 г. покинут Афганистан). К началу
ввода войск на командный пункт армии прибыли Маршал Советского Союза С. Л.
Соколов и командующий войсками ТуркВО генерал-полковник Ю. П. Максимов.
В это же время самолетами
военно-транспортной авиации началась переброска по воздуху и высадка основных
сил воздушно-десантной дивизии и отдельного парашютно-десантного полка на
аэродромы столицы и Баграма.
Командир дислоцировавшейся в
Витебске воздушно-десантной дивизии генерал-майор И. Ф. Рябченко, вспоминая о
тех событиях позже, рассказывал: «10 декабря 1979 г. в 23:30 мною был получен
приказ привести части дивизии в полную боевую готовность и вывести их к
аэродромам взлета.
14 декабря было осуществлено
перебазирование дивизии на другие аэродромы в ТуркВО, где части в течение
десяти дней проводили мероприятия по подготовке к выполнению боевой задачи,
которая была поставлена вечером 24 декабря.
25 декабря в 18:00 (15:00
московского времени. — Примеч. авт.) местного времени началась переброска по
воздуху десанта с посадкой cамолетов на аэродромах Кабул и Баграм. 26 декабря
дивизии задача была уточнена. Приказывалось до 19:30 выйти к объектам в
назначенных районах столицы и усилить их охрану, а также воспрепятствовать
подходу к Кабулу «вооруженных группировок».
Из этого скупого повествования
также можно видеть, что десантники до последнего момента не были посвящены в
характер своих действий в Афганистане.
Для перевозки личного состава
и техники было совершено 343 самолето-рейса, в том числе 66 рейсов Ан-22, 76
Ил-76, 200 Ан-12. Всего на высадку частей и подразделений ВДВ было затрачено 47
часов (посадка первого самолета в 16:15 25 декабря, последнего — в 14:30 27
декабря). За все это время в Кабул и Баграм было доставлено 7700 человек
личного состава, 894 единицы боевой техники и 1062 тонны различных грузов. К
сожалению, не обошлось без жертв — в 19:33 25 декабря при заходе на посадку в
Кабуле врезался в гору и взорвался самолет Ил-76 (командир-капитан В. В.
Головчин), на борту которого находилось 37 десантников.
27 декабря воздушно-десантные
подразделения 103-й вдд согласно приказу вышли к важным административным и
специальным объектам в столице (ЦК НДПА, зданиям МО, МВД, Минсвязи и др.) и
усилили их охрану. По существу, над этими объектами установили свой контроль.
Части 108-й мотострелковой
дивизии должны были занять временные пункты дислокации в районах Доши,
Пули-Хумри, Кундуз и Талукан. Но в ходе марша задача была изменена, и дивизия
направилась в район северо-восточнее Кабула, где она и сосредоточилась к утру
28 декабря (через пару дней после ввода в Афганистан командиром дивизии
назначили полковника В. П. Миронова). 27 декабря на заседании Политбюро ЦК КПСС
были рассмотрены мероприятия пропагандистского обеспечения ввода советских
войск в Афганистан и передачи власти Б. Кармалю.
Документ В ЦК КПСС (Общий отдел. 1-й секторПодлежит возврату в течение 3-х дней)
Пролетарии всех стран,
соединяйтесь! Коммунистическая Партия Советского Союза, Центральный комитет
Выписка из протокола № 177 заседания
Политбюро ЦК КПСС от 27 декабря 1979 года
О наших шагах в связи с
развитием обстановки вокруг Афганистана
Утвердить проект указаний
совпослам в Берлине, Варшаве, Будапеште, Праге, Софии, Гаване, Улан-Баторе,
Ханое (приложение № 1).
Утвердить проект указаний всем
совпослам в связи с развитием обстановки вокруг Афганистана (приложение № 2).
Утвердить проект указаний
совпредставителю в Нью-Йорке (приложение № 3).
Утвердить проект сообщения
ТАСС (приложение № 4).
Утвердить приветственную
телеграмму Председателю Революционного Совета, Генеральному секретарю ЦК
Народно-демократической партии Афганистана, премьер-министру Демократической
Республики Афганистан т. Кармалю Бабраку (приложение № 5).
Утвердить предложения о
пропагандистском обеспечении нашей акции в отношении Афганистана (приложение №
6).
Утвердить текст письма ЦК
партийным организациям КПСС (приложение № 7).
Утвердить текст письма ЦК КПСС
коммунистическим и рабочим партиям несоциалистических стран (приложение № 8).
Секретарь ЦК Л. Брежнев.
Из всего перечня приложений
наибольшего внимания заслуживает то, которое регламентировало порядок освещения
этой акции в печати и других средствах массовой информации. Именно на основании
его положений правда об «афганской войне» надолго была спрятана от советских
людей. Вообще надо сказать, что та пелена секретности, которой сопровождались
действия Советского Союза в Афганистане, у многих вызывала настороженность и
наносила существенный ущерб международному престижу СССР.
Документ
К пункту 151 прот. № 177 Совершенно
секретноОсобая папкаПриложение № 6
О пропагандистском обеспечении
нашей акции в отношении Афганистана
При освещении в нашей
пропагандистской работе — в печати, на телевидению, по радио предпринятой
Советским Союзом по просьбе руководства Демократической Республики Афганистан
акции помощи в отношении внешней агрессии руководствоваться следующим.
Во всей пропагандистской
работе исходить из положений, содержащихся в обращении афганского руководства к
Советскому Союзу с просьбой о военной помощи и из сообщения ТАСС на этот счет.
В качестве главного тезиса
выделять, что осуществленное по просьбе афганского руководства направление в
Афганистан ограниченных советских воинских контингентов служит одной цели —
оказанию народу и правительству Афганистана помощи и содействия в борьбе против
внешней агрессии. Никаких других целей эта советская акция не преследует.
Подчеркивать, что в результате
актов внешней агрессии, нарастающего вмешательства извне во внутренние
афганские дела возникла угроза для завоеваний Апрельской революции, для
суверенитета и независимости нового Афганистана. В этих условиях Советский
Союз, к которому руководство Демократической Республики Афганистан за последние
два года неоднократно обращалось с просьбой о помощи в отражении агрессии,
откликнулся положительно на эту просьбу, руководствуясь, в частности, духом и
буквой советско-афганского Договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве.
Просьба правительства
Афганистана и удовлетворение этой просьбы Советским Союзом — это исключительно
дело двух суверенных государств — Советского Союза и Демократической Республики
Афганистан, которые сами регулируют свои взаимоотношения. Им, как и любому
государству — члену ООН, принадлежит право на индивидуальную или коллективную
самооборону, что предусматривается статьей 51 Устава ООН.
При освещении изменений в
руководстве Афганистана подчеркивать, что это является внутренним делом
афганского народа, исходить из заявлений, опубликованных Революционным Советом
Афганистана, из выступлений Председателя Революционного Совета Афганистана
Кармаля Бабрака.
Давать твердый и
аргументированный отпор любым возможным инсинуациям насчет имеющегося якобы
советского вмешательства во внутренние афганские дела. Подчеркивать, что СССР
не имел и не имеет никакого отношения к изменениям в руководстве Афганистана.
Задача Советского Союза в связи с событиями в Афганистане и вокруг него
сводится к оказанию помощи и содействию в ограждении суверенитета и
независимости дружественного Афганистана перед лицом внешней агрессии. Как
только эта агрессия прекратится, угроза суверенитету и независимости афганского
государства отпадет, советские воинские контингенты будут незамедлительно и полностью
выведены с территории Афганистана.
Главная роль в начальный
период советского военного присутствия в ДРА отводилась силам «специального
назначения». Действительно, фактически первой боевой акцией в операции
«Шторм-333», которую осуществили 27 декабря советские одразделения и группы
спецназа, стал захват дворца Тадж-Бек, где размещалась резиденция главы ДРА, и
отстранение от власти Хафизуллы Амина.
Для широкой общественности
долго оставалось тайной, что же произошло тогда в Кабуле. Мне довелось встречаться
и беседовать со многими участниками тех событий. Суммируя различные версии и
факты, на основе свидетельств очевидцев и документального материала, можно
восстановить определенную картину. Хотя, думаю, она не полностью отражает
истинный ход действий советских войск в афганской столице.
…26 декабря для установления
более тесных отношений в «мусульманском» батальоне устроили прием для
командования афганской бригады. Приготовили плов, на базаре купили всевозможной
зелени и т. п. Правда, со спиртным были трудности. Выручили сотрудники КГБ. Они
привезли с собой ящик «Посольской» водки, коньяк, различные деликатесы (икру,
рыбу), другие закуски — стол получился на славу.
Из бригады охраны пришло
пятнадцать человек во главе с ее командиром и замполитом. Во время приема
старались разговорить афганцев. Провозглашали тосты за советско-афганскую
дружбу, за боевое содружество и т. д. Сами пили гораздо меньше (иногда солдаты,
которые обслуживали на приеме, вместо водки наливали в рюмки советских офицеров
воду). Особенно разговорчивым оказался замполит бригады, который в пылу
откровенности рассказал «капитану Лебедеву», что Н. Тараки был задушен по
приказу X. Амина. Это была тогда новая и очень важная информация. Джандад
быстро распорядился, и замполита тут же куда-то увезли. Командир сказал, что
заместитель немного выпил лишнего и сам не знает, что говорит. В конце приема
расставались если не друзьями, то по крайней мере хорошими знакомыми.
Находящийся на окраине Кабула
в Даруль-Амане дворец Тадж-Бек располагался на высоком, поросшем деревьями и
кустарником крутом холме, который был к тому же еще оборудован террасами и
заминирован. К нему вела одна-единственная дорога, круглосуточно усиленно
охраняемая. Сам дворец тоже был довольно-таки труднодоступным сооружением.
С утра 27 декабря началась
непосредственная подготовка к штурму дворца X. Амина. У сотрудников КГБ был
детальный план дворца (расположение комнат, коммуникаций, электросети и т. д.).
Поэтому к началу операции «Шторм-333» спецназовцы из «мусульманского» батальона
и группы КГБ «Гром» (командир майор Семенов) и «Зенит» (командир майор Романов)
детально знали объект захвата № 1: наиболее удобные пути подхода; режим несения
караульной службы; общую численность охраны и телохранителей Амина;
расположение пулеметных «гнезд», бронемашин и танков; внутреннюю структуру
комнат и лабиринтов дворца Тадж-Бек; размещение аппаратуры радиотелефонной
связи и т. д. Более того, как рассказал весьма осведомленный человек, перед
штурмом дворца в Кабуле спецгруппой КГБ был взорван так называемый «колодец» —
фактически центральный узел секретной связи с важнейшими военными и
гражданскими объектами ДРА. Готовились штурмовые лестницы. Проводились и другие
подготовительные мероприятия. Главное — секретность и скрытность.
Наши военные советники
командиров частей Кабульского гарнизона получили разные задачи: некоторые 27
декабря должны были остаться в частях на ночь, организовать ужин с подсоветными
(для этого им выдано спиртное и кое-что из съестного) и ни при каких
обстоятельствах не допустить выступления афганских частей против советских
войск. Другим, наоборот, было приказано долго в подразделениях не
задерживаться, и они раньше, чем обычно, уехали домой. Остались только
специально назначенные люди, которые были соответственно проинструктированы.
…Личному составу
«мусульманского» батальона и спецподразделений КГБ разъясняли, что Х. Амин
повинен в массовых репрессиях, по его приказу убивают тысячи ни в чем не
повинных людей, он предал дело Апрельской революции, вступил в сговор с ЦРУ США
и т. д. Правда, эту версию мало кто из солдат и офицеров воспринимал. «Тогда
зачем Амин пригласил наши войска, а не американцев?» — резонно спрашивали они.
Но приказ есть приказ, его надо выполнять. И спецназовцы готовились к бою.
Штурм дворца Тадж-Бека
В это время сам Амин, ничего
не подозревая, находился в эйфории от того, что удалось добиться своей цели —
советские войска вошли в Афганистан. Днем 27 декабря он устроил обед, принимая
в своем роскошном дворце членов Политбюро, министров с семьями. Формальным
поводом, чтобы собрать всех, стало, с одной стороны, желание показать
соратникам свою новую резиденцию, а с другой — возвращение из Москвы секретаря
ЦК НДПА Панджшири. Тот заверил его: советское руководство удовлетворено
изложенной им версией смерти Тараки и сменой лидера страны, визит еще больше
укрепил отношения с СССР. Там подтвердили, что Советский Союз окажет
Афганистану широкую военную помощь.
Х. Амин торжественно говорил
присутствующим: «Советские дивизии уже на пути сюда. Все идет прекрасно. Я
постоянно связываюсь по телефону с товарищем Громыко, и мы сообща обсуждаем
вопрос, как лучше сформулировать для мира информацию об оказании нам советской
военной помощи». Порассуждали и о том, как начальнику Генерального штаба
Мохаммеду Якубу лучше наладить взаимодействие с командованием советских войск.
Кстати, сам Якуб, тоже ни о чем не догадывающийся, пригласил к себе в Генштаб
для «налаживания более тесного взаимодействия» советских военных представичей.
Ждать он их будет вечером, после 19:30, в своем рабочем казинете.
Днем ожидалось выступление X.
Амина по афганскому телевидению. На съемки его выступления во дворец Тадж-Бек
были приглашены высшие военные чины и начальники политорганов. Однако ему
помешала акция, проводимая по плану КГБ СССР. Неожиданно во время обеда Генсек
НДПА и многие его гости почувствовали себя плохо. Некоторые потеряли сознание.
Полностью отключился и X. Амин. Его супруга немедленно вызвала командира
президентской гвардии Джандада, который начал звонить в Центральный военный госпиталь
(Чарсад Бистар) и в поликлинику советского посольства, чтобы вызвать помощь.
Продукты и гранатовый сок были немедленно направлены на экспертизу.
Повара-узбеки задержаны.
В середине дня полковник В. В.
Колесник и командир батальона проинформировали офицеров о плане операции в
части, их касающейся, и поставили боевые задачи. Затем объявили порядок
действий. Когда проводили рекогносцировку, увидели в бинокли на одной из
высоток Джандада и группу офицеров с ним. Подполковник О. Швец поехал к ним,
чтобы пригласить на обед, якобы на день рождения одного из офицеров батальона,
но командир бригады сказал, что они проводят учение и приедут вечером. Тогда О.
Швец попросил отпустить советских военных советников, которые находились в
бригаде, и увез их с собой. Возможно, этим он спас многим из них жизни.
В 15:00 из посольства
передали, что время начала штурма (время «Ч») установлено — 22:00, потом
перенесено на 21:00. Позже оно периодически уточнялось и в конечном итоге стало
— 19:30. Видимо, руководители операции рассчитывали, что сработает план
устранения X. Амина путем его отравления и тогда, возможно, отпадет
необходимость штурмовать дворец Тадж-Бек. Но ввиду строгой секретности этого
плана советские врачи не были к нему допущены и по незнанию сорвали его выполнение.
Во дворец по просьбе
начальника Главного политического управления М. Экбаля Вазири и настоянию
начальника политического отдела аппарата главного военного советника в ДРА
генерал-майора С. П. Тутушкина прибыла группа советских врачей, находившихся
тогда в Кабуле. В нее входили начальник медицинской службы, терапевт
советников, командир группы хирургического усиления, врач-инфекционист из
Центрального военного госпиталя афганской армии, врач из поликлиники советского
посольства, две женщины — врач и медсестра — диетологи, работавшие в медпункте,
расположенном на первом этаже дворца Тадж-Бек. Вместе с ними прибыл и афганский
доктор подполковник Велоят.
Когда советские врачи терапевт
полковник Виктор Петрович Кузнеченков, командир группы хирургического усиления
госпиталя полковник Анатолий Владимирович Алексеев, другие медики примерно в
два часа дня подъехали к внешнему посту охраны и, как обычно, стали сдавать
оружие, их дополнительно еще и обыскали, чего раньше никогда не было. Причем
обращались в достаточно резкой форме. При входе во дворец тщательней, чем
обычно, проверили документы и еще раз обыскали. Что-то случилось? Поняли, что
именно, когда увидели в вестибюле, на ступеньках лестницы, в комнатах лежащих и
сидящих в неестественных позах людей. Те, кто «пришел в себя», корчились от
боли. Наши врачи определили сразу: массовое отравление. Решили оказывать
пострадавшим помощь, но тут к ним подбежал афганский медик подполковник Велоят
и увлек их за собой — к X. Амину. По его словам, Генсек был в тяжелейшем
состоянии. Поднялись по лестнице. X. Амин лежал в одной из комнат, раздетый до
трусов, с отвисшей челюстью и закатившимися глазами. Он был без признаков
сознания, в тяжелой коме. Умер? Прощупали пульс — еле уловимое биение. Умирает?
Полковники В. Кузнеченков и А.
Алексеев, не задумываясь, что нарушают чьи-то планы, приступили к спасению
главы «дружественной СССР страны». Сначала вставили на место челюсть, затем
восстановили дыхание. Отнесли его в ванную комнату, вымыли и стали делать
промывание желудка, форсированный дюрез. После этого перенесли X. Амина опять в
спальню. Стали вводить лекарство. Уколы, снова уколы, капельницы, в вены обеих
рук введены иглы…
Эта работа продолжалась
примерно до шести часов вечера. Когда челюсть перестала отпадать и пошла моча,
врачи поняли, что их усилия увенчались успехом и жизнь X. Амину им удалось
спасти. Но, почувствовав, что назревают какие-то тревожные события, А. Алексеев
заблаговременно отправил женщин из дворца, сославшись на необходимость срочно
сделать в лаборатории анализы промывных вод.
Пройдет довольно значительное
время, прежде чем дрогнут веки X. Амина и он придет в себя, затем удивленно
спросит: «Почему это случилось в моем доме? Кто это сделал? Случайность или
диверсия?»
Это происшествие очень встревожило
офицеров, ответственных за организацию охраны председателя Ревсовета ДРА
(Джандад, Экбаль). Они выставили дополнительные (даже внешние) посты из
афганских военнослужащих и позвонили в танковую бригаду, чтобы там были готовы
оказать помощь. Однако помощи им ждать было неоткуда, так как наши десантники
уже полностью блокировали располагавшиеся в Кабуле части афганских войск. Вот
что, например, рассказал много лет спустя ныне полковник В. Г. Салкин,
находившийся в Кабуле в декабре 1979 г.: «Вечером, приблизительно в 18:30,
командиру бригады капитану Ахмад Джану поступила команда ввести один батальон в
город. Я и советник командира бригады полковник Пясецкий в это время постоянно
находились рядом с командиром. Тот отдал приказ командиру первого танкового батальона
привести батальон в состояние полной боевой готовности, заявив, что приказ о
выходе батальона будет отдан позже. Личный состав, получив приказ, буквально
ринулся к танкам. Моментально взревели танковые двигатели. Первый батальон был
готов к действиям. Пясецкий время от времени смотрел на часы, ожидая новых
команд бригаде. В 19:10 Виктор Николаевич сам попросит Ахмада Джана связаться
со своим командованием и уточнить указания по выходу батальона в город. Однако,
командир не смог позвонить из-за отсутствия связи.
Убедившись в отсутствии связи,
В. Н. Пясецкий посоветовал командиру проконтролировать состояние телефонного
провода на территории бригады. Срочно был вызван взвод связи, и солдаты начали
тщательно проверять состояние кабеля. На это ушло примерно около 30 минут.
…Неожиданно четыре БМД на
полном ходу сбили ворота военного городка и, не снижая скорости, окружили
здание штаба бригады. Из первой машины вышел советский капитан. Он вошел в
здание, представился, отозвав в сторону Пясецкого, переговорил с ним, затем
достал фляжку со спиртом и предложил выпить. Капитан, обращаясь к командиру
бригады, заявил, что в городе неспокойно и выход бригады в город нежелателен.
Командир, посоветовавшись, дал команду «отбой» первому батальону… По
свидетельству В. Колесника, около шести вечера его вызвал на связь главный
военный советник генерал-полковник С. К. Магометов и сказал, что время штурма
перенесено и начинать надо как можно скорее. Буквально спустя
пятнадцать-двадцать минут группа захвата во главе с капитаном Сатаровым выехала
на машине ГАЗ-66 в направлении высоты, где были закопаны танки. Офицеры
батальона внимательно следили за ним. Танки охранялись часовыми, а их экипажи
находились в казарме, расположенной в 150-200 метрах от них. Одна из рот
«мусульманского» батальона залегла в указанном ей районе в готовности
поддержать огнем действия группы Сатарова. Офицеры увидели, что, когда машина
подъехала к расположению третьего батальона, там вдруг послышалась стрельба из
стрелкового оружия, которая неожиданно усилилась.
Полковник В. Колесник
немедленно дал команду: «Огонь» и «Вперед». Одновременно кабульское небо
рассекли две красные ракеты — сигнал для солдат и офицеров «мусульманского»
батальона и спецгрупп КГБ. На дворец обрушился шквал огня. Это произошло
примерно в четверть восьмого вечера.
Первыми по дворцу прямой
наводкой по команде капитана Паутова открыли огонь зенитные самоходные
установки ЗСУ-23-4 «Шилки», обрушив на него море снарядов. Автоматические
гранатометы АГС-17 стали вести огонь по расположению танкового батальона, не
давая экипажам подойти к танкам. Подразделения «мусульманского» батальона
начали выдвижение в районы предназначения. По дороге к дворцу двинулась рота
боевых машин пехоты (БМП) старшего лейтенанта Шарипова. На десяти БМП в качестве
десанта находились две спецгруппы КГБ. Общее руководство ими осуществлял
полковник Г. И. Бояринов. Боевые машины сбили внешние посты охраны и
устремились к Тадж-Беку. Единственная дорога круто серпантином взбиралась в
гору с выездом на площадку перед дворцом. Дорога усиленно охранялась, а другие
подступы были заминированы. Едва первая боевая машина миновала поворот, из
здания ударили крупнокалиберные пулеметы. БМП была подбита. Члены экипажа и
десант покинули ее и при помощи штурмовых лестниц стали взбираться вверх в
гору. Шедшая второй БМП столкнула подбитую машину с дороги и освободила путь
остальным. Они быстро выскочили на площадку перед Тадж-Беком.
