Кировабадское пехотное училище начинает свою историю от Краснодарского пулеметно-минометного училища, которое было реформировано 20 июля 1942 г. в курсантский стрелковый полк и убыло на Сталинградский фронт, вошло в состав 62-й армии и перестало существовать. Сразу же 22 июля 1942 г.  началось восстановление Краснодарского пулеметно-минометного училища  2-го формирования по прежнему штату.  Формирование училища осуществлял начальник учебного отдела Грозненского стрелкового пехотного полка (училища), бывший старший преподаватель Грозненского пехотного военного училища Николай Владимирович Мустафин, который убыл вместе с полком на Сталинградский фронт, но был отозван для формирования Краснодарского пулеметно-минометного училища 2-го формирования. Это училище было сформировано в Краснодаре, затем совершило пеший переход через горы в Сухуми, оттуда поездом прибыло на место новой дислокации в Ереван (Канакер). Организацию училища, переход и размещение в Ереване осуществлял исполняющий должность начальника училища подполковник Мустафин Н.В.   

 

Штамп Краснодарского ПМУ, подпись начальника училища комбрига  Коновалова

 

28 октября 1942 года начальником училища был назначен комбриг Коновалов  Андрей Иванович – бывший начальник Бакинского пехотного училища им. Серго Орджоникидзе, только что закончивший формирование из курсантов и офицеров своего училища 164-й отдельной стрелковой бригады, убывшей на Закавказский фронт. Как видим, существует преемственность кадров трех училищ – Грозненского пехотного, Бакинского пехотного училища им. Серго Орджоникидзе и Краснодарского пулеметно-минометного училища 2-го формирования, а также территориальное соседство дислокаций Бакинского и Кировабадского (Краснодарского).

Места дислокаций училища: Краснодар - Ереван (Канакер, в 7 км Еревана) - Степанакерт - Кировабад.

13 марта 1945 года училище передислоцировано в г. Кировабад под наименованием Кировабадского стрелково-минометного, затем переименовано в Кировабадское пехотное училище.

 

Штамп Кировабадского ПУ, подпись начальника училища генерал-майора Коновалова

В открытых источниках это училище именуется не иначе как Краснодарское, поэтому мы посчитали необходимым открыть эту страницу и попытаться воссоздать историю Кировабадского пехотного училища, просуществовавшего  до  10 сентября 1946 года и внесшего большой вклад в подготовку командирских кадров для фронта и Победу СССР над фашистской Германией.

После расформирования Кировабадского пехотного училища многие офицеры были переведены в Бакинское пехотное училище (вот еще одна цепочка  преемственности), в том числе и командир взвода младший лейтенант Сермягов Владимир Васильевич, прослуживший в БВОКУ более 21 года. Благодаря его архиву найдены подпись комбрига (генерал-майора) Коновалова А.И. и печать училища, некоторые фотографии послевоенного времени. 

 

ВИНОКУРОВ Владислав Владимирович 

Из истории Краснодарского пулеметно-минометного училища

http://sc.mil.ru/files/morf/military/archive/copy_of_binder2.pdf  «Краснодарское пулемётно-миномётное училище (КПМУ), о котором рассказывается в настоящей статье, являлось преемником училища того же наименования, закрытого в июле 1942 года и в виде курсантского полка спешно направленного под Сталинград.

К моменту ухода курсантского полка общая обстановка на фронте была очень сложной. Противник продолжал наступление, части Красной армии отступали, неся большие потери. В частности, в пехоте потери комсостава взводно-ротного звена порой доходили до многих тысяч человек в месяц. Поэтому уже 20 июля 1942 года последовал приказ по Северо-Кавказскому военному округу (СКВО) № 00321 о срочном формировании (воссоздании) КПМУ.

Формировать училище было поручено подполковнику Николаю Васильевичу Мустафину, занимавшему до этого должность старшего преподавателя курса военной администрации Грозненского пехотного училища и направленному в КПМУ в качестве временного начальника учебного отдела. Но фактически он сразу же стал исполняющим должность (и.д.) начальника училища. Первым и.д. комиссара КПМУ был назначен старший политрук Иван Сильвестрович Ушко.

Из-за недостатка времени об обычных сроках и порядке формирования училища говорить не  приходилось. На сборный пункт Краснодарского городского военкомата (ГВК) срочно были перенаправлены все потоки мало-мальски пригодных для обучения призывников 1922, 1923 и 1924 годов рождения, в первую очередь из районных военкоматов (РВК) Краснодарского края, из которых отбирались и тут же формировались группы для «команды 244» — так условно именовался маршрут в заново формировавшееся КПМУ.

Подобные группы для «команды 244» помимо Краснодарского края формировались в ГВК и РВК Ростовской области, Ставропольского (тогда — Орджоникидзевского) края, Северо-Осетинской и Чечено-Ингушской АССР, Кабардино-Балкарии и др. В училище направлялись также команды с различных пересыльных пунктов военнообязанных, из запасных частей, выздоровевших фронтовиков из госпиталей, из остатков Новочеркасского кавалерийского училища, передислоцированного к тому времени в Пятигорск.

Формирование КПМУ шло максимально возможными темпами. Вскоре в КПМУ прибыли чуть менее 2 тыс. человек из предписанных по штату 2500. Удалось отыскать в архивах около 1700 фамилий курсантов этого потока. Именно эти люди участвовали потом в тяжелейшем переходе через Кавказские горы, о котором подробно будет рассказано ниже. От предыдущего формирования училищу достались казарменные и учебные здания базового военного городка, имущество, оборудование, небольшая часть личного состава вместе с 3-й пулемётной ротой -  старшего лейтенанта Михаила Филипповича Кзензова, оставленной для охраны всего этого и не вошедшей в состав курсантского полка.

В результате энергичной деятельности подполковника Мустафина формирование училища в основном было закончено 1 августа 1942 года. В его историческом формуляре записано, что, получив с самого начала наименование 2-го Краснодарского пулемётно-миномётного училища, оно вошло в состав войск СКВО, правда, пока как воинская часть без собственного знамени. К моменту окончания формирования курсантский состав на 70—80 проц. состоял из призывников, часть из которых прошла 110-часовую программу Всевобуча при своих РВК. Офицерский состав, набранный заново из прибывших из госпиталей, почти весь был ограниченно годный к строевой службе. У училища не было вооружения, транспорта, денег, печати и т.д., вещевым довольствием оно было обеспечено примерно на 70 проц., да и то, что удалось наскрести, находилось почти на грани полной негодности. Связь с довольствующими органами округа прервалась уже начиная с 3 августа, когда у училища имелось не более 5—6 сутодач продуктов и фуража. К моменту ухода КПМУ из Краснодара 5 августа обеспеченность этими видами довольствия была ещё меньше — не более 2-3 сутодач!

Трудности формирования усугублялись неустойчивой и часто прерывавшейся связью с командованием СКВО и СКФ. В частности, важнейший приказ СКВО № 00339 от 25 июля 1942 года поступил в училище только 3 августа в 10 часов утра. В приказе говорилось о немедленной передислокации из Краснодара в Моздок по железной дороге. Если бы этот приказ пришёл в срок, то судьба училища могла бы сложиться по-иному, поскольку основной контингент будущих курсантов начал прибывать не ранее 26 июля. Теперь же формирование училища уже состоялось.

Но приказ есть приказ, и его надо выполнять. Поэтому Н.В. Мустафин немедленно связался с соответствующим отделом управления военных сообщений СКФ по вопросу получения эшелонов для эвакуации, но решение этого вопроса затянулось. А враг неумолимо приближался к Краснодару, нависла угроза захвата города. Наконец, в 21 час 4 августа из штаба СКФ поступило боевое распоряжение № 09/ВПУ(б) об эвакуации училища в тыл походом, то есть пешим порядком, в прежнем направлении. Там же предписывался первоначальный маршрут: Краснодар — Пашковская — Тверская.

Выполняя этот приказ, курсантская колонна покинула училище по тревоге в 2 часа 30 минут 5 августа и направилась по указанному маршруту. В состав колонны входили 2034 курсанта, 192 офицера и 92 человека сержантского и рядового состава из персонала 5. Почти сразу после выхода из Краснодара колонне пришлось резко отклониться южнее из-за появления на пути группы вражеских десантников-автоматчиков. В Тверскую КПМУ прибыло 8 августа, а 12 августа добралось до ст. Хадыженской, где едва удалось избежать потерь при налёте на станцию вражеской авиации. У некоторых необстрелянных юношей случились нервные потрясения, а нескольких человек потом при построении не досчитались.

В ряде подразделений курсантам было приказано сдать документы, которые потом были закопаны в землю.

В соответствии с боевым распоряжением штаба СКФ № 336/ОПб от 11 августа 1942 года училище 13 августа направилось из Хадыженской к хутору Суздальскому, то есть почти в обратном направлении — в сторону Краснодара. Почему? Вполне возможно, что в связи с выброской 8 августа ещё одного немецкого десанта это была попытка задержать училище, чтобы потом вооружить его и использовать для боевых действий. 

От Суздальского училище всё-таки вновь было направлено на юг. Теперь маршрут курсантской колонны пролегал по горам через следующие пункты: Алтубинал, Тубы, Нижние и Верхние Тубы, - Большой горный перевал, село Алексеевка, село Николаевка, выход к морю в районе Лазаревской, село Солоники, Нижнее Лоо, Сочи, Старая Мацеста. По прибытии в Старую Мацесту (22 августа) был получен приказ штаба Закавказского фронта, предписывавший продолжать движение пешим порядком на юг по маршруту: Старая Мацеста — Хоста — Адлер — Сухуми.

Прибыв в Сухуми 27 августа, КПМУ поступило во временное оперативное подчинение командования 46-й армии. Из кратковременного пребывания в Сухуми курсантам больше всего запомнилось большое скопление скорбных людей в чёрных одеяниях на берегу моря. В течение нескольких дней они молча и в слезах напряжённо вглядывались вдаль: они, теряя надежду, ждали детей, эвакуированных морем из Туапсе и Новороссийска. Уже на подходе к Сухуми теплоход с детьми разбомбила немецкая авиация, погибли все — около 500 детей дошкольного и младшего школьного возраста, а также экипаж. А люди на берегу всё надеялись на чудо.

1 сентября училище перешло в район первой от Сухуми железнодорожной станции Киласури и 7 сентября, погрузившись в два эшелона, убыло из Сухуми в сторону Еревана.

На этапе передислокации от Краснодара до выезда из Сухуми людские потери училища составили около 12 проц. — 279 человек, из которых отставшими, дезертировавшими и задержанными  заградотрядами было 208 человек, и ещё 71 человек — больные и раненые, часть которых при озможности была сдана воинским частям, имевшим свои медико-санитарные подразделения, а другая часть оставлена у местных жителей. Училище во время перехода не имело ни врача, ни каких-либо медицинских препаратов, поэтому больным почти не оказывалась медицинская помощь.

Питание было очень скудным и нерегулярным вплоть до полной невыдачи хоть каких-либо продуктов в течение нескольких дней подряд. В историческом формуляре КПМУ записано, что «во время похода училище не имело 10 суток хлеба и 6 дней всех продуктов», но в воспоминаниях курсантов неоднократно упоминается 13-дневный период, когда не выдавалось совсем ничего. А чем же они тогда питались? В письмах автору бывшие курсанты рассказывали, как они собирали в

брошенных садах и огородах, полях и лесах недозрелые яблоки, алычу, кислицу, кукурузу, капусту, морковь и всё другое съедобное. Удивительные эпизоды по этому поводу описаны в письмах бывших курсантов Х.А. Кантемирова, А.Ф.Катрича, Н.П. Фадеева и других. Но собирали не только каждый себе, а обязательно и для своих ослабевших товарищей. Например, Н.П. Фадеев запомнил, как они вместе с курсантом Лапенко бегали в лес за кислицей и алычой, а потом делили всё это на троих, подкармливая вконец обессилевшего и временами терявшего сознание курсанта Сотникова. А курсант Х.А. Кантемиров (будущий руководитель известной всей стране цирковой конной группы осетинских джигитов) до сих пор свято хранит в памяти имя курсанта Д.П. Успенского, который привёл его в чувство после голодного обморока, а потом подкормил немногими кусочками капусты, за которой тот специально для него бегал куда-то тайком от начальства.

Сказанное выше — не плод фантазии автора, а действительные факты о тяжелейшем и голодном курсантском марше по Кавказским горам. К этому надо добавить вражеские бомбёжки и обстрелы: во время похода от Краснодара до Сухуми «училище подвергалось систематическому преследованию немецких наземных и воздушных сил»10, в том числе со стороны многочисленных немецких десантов, вследствие чего безоружная курсантская колонна каждый раз была вынуждена искать новый путь продвижения.

А переход действительно был чрезвычайно тяжёлым и изматывающим. Обозов не было, запасов тоже, зато были камни, ветер, холод и сырость, нередко — снег. Непрерывно хлюпала в разбитых ботинках вода, не просыхала одежда, есть хотелось, по воспоминаниям Х.А. Кантемирова, «зверски». В одном из своих писем он рассказал, как на его глазах два измождённых человека сорвались с крутого склона. Но курсанты упорно шли, соблюдая воинский порядок и дисциплину.

Конечно, все мы восхищаемся историческим переходом войск А.В.Суворова через Альпы. Но разве не достоин удивления и восхищения этот курсантский переход через Кавказские горы?!

Ведь курсанты КПМУ, голодные и безоружные, прошли по горам более 1000 км в течение примерно месяца. Всё-таки у Суворова были опытные солдаты, «чудо-богатыри», а здесь — зелёные мальчишки, вчерашние школьники, ничего в жизни не видевшие. Во всяком случае, честь и слава им, а также офицерам училища, которые сумели основную массу курсантов сохранить и довести до места. Особо велика в этом заслуга подполковника Н.В. Мустафина и комиссара И.С. Ушко.

Но вот, наконец, почти как подарок судьбы — переезд из Сухуми в Закавказье по железной дороге. Можно как-то отдохнуть, успокоиться, привести себя в порядок. Проехав Тбилиси, курсанты выгрузились в Ереване. Стройной, по возможности, колонной училище прошло по улицам столицы древней Армении, направляясь в село Могуб (в 16 км северо-западнее Еревана), куда прибыло к исходу дня 12 сентября 1942 года. Началось тяжёлое обустройство на новом месте под руководством всё того же подполковника Мустафина, ставшего дополнительно начальником Могубского гарнизона. Училище перешло в оперативное подчинение 45-й армии Закавказского военного округа. 

Уже 15 сентября началась учебно-боевая и политическая подготовка  курсантского состава. При этом, как свидетельствуют различные документы, Могубский городок был совершенно непригоден для училища, прибывшего сюда к тому же без каких-либо средств к существованию, при отсутствии счёта в местном отделении Госбанка СССР. Не было остро необходимых учебно-бытовых предметов, начиная с письменных принадлежностей и кончая электролампочками в помещениях. В архиве имеются несколько рапортов Мустафина в штаб и иные довольствующие органы 45-й армии с различными просьбами по обустройству училища. По приказу командующего 45-й армией для обеспечения нормальных условий боевой и политической подготовки КПМУ 8 октября передислоцировалось из Могуба в поселок Канакер, расположенный в 7 км от Еревана. В Канакере училище разместилось в капитальных 2—3-этажных зданиях военного городка. Но и там особых удобств не было, а в ряде помещений даже отсутствовали половые доски. И опять пошли наверх, вплоть до штаба Закавказского фронта, настойчивые и многочисленные рапорты от подполковника Мустафина (одновременно ставшего начальником Канакерского гарнизона) по всем вопросам, касавшимся налаживания нормального учебного процесса. Хорошим помощником в этих трудных делах стал новый военком КПМУ старший батальонный комиссар Александр Романович Рудин (ранее — военный комиссар управления начальника артиллерии СКВО). Командование 45-й армии, разумеется, не могло не реагировать на такие рапорты и помогало, чем могло, хотя эта помощь далеко не покрывала насущные потребности КПМУ.

Командование 45-й армии, озабоченное в первую очередь боевыми задачами Закавказского фронта, приказом от 28 августа 1942 года (то есть ещё до прибытия КПМУ в Могул) возложило на училище выполнение части общей боевой задачи армии по противодесантной обороне.

Училище должно было обеспечивать её на трёх горных участках и перевалах на них в зоне между Ереваном и Ленинаканом (вблизи пунктов Бассаргечар, Инагдак, Касаман, Тарумбарум, Карабахлар, Кюсуз, Авшор, Араздаян, Седарак, Зангибассар, Канакер, Нор-Баязет и др.). Оборону предписывалось вести подвижными курсантскими отрядами численностью от взвода до роты.

Никакие доклады Мустафина о невозможности выполнить поставленную задачу из-за отсутствия транспорта и вооружения (в КПМУ к этому времени насчитывались лишь 2 станковых пулемёта и 30 винтовок, часть из которых были учебными, то есть с просверленной казённой частью, а потому к стрельбе непригодными) во внимание не брались и задача не отменялась. Например, в распоряжении штаба 45-й армии от 22 сентября говорилось, что «имеющегося у вас вооружения достаточно для того, чтобы вооружить один подвижной отряд». Но при этом было неясно, как быть с остальными двумя, а также как и на чём учить курсантов всех 20 учебных рот. Такое положение продолжалось до декабря 1942 года, когда (уже при новом начальнике училища) удалось наконец-то добиться отмены такой непосильной нагрузки. А о том, что эта задача всё-таки выполнялась, косвенно свидетельствуют даты ранений отдельных курсантов именно в этот период.

Фотографии документов добавлены в 2017 г., источник 

Следующая подстраница "Кировабадское (продолжение)" 

2013 г.

Страница обновлена 03.01.2017 г.