…Зрительный зал гарнизонного Дома офицеров – традиционное место проведения всех мероприятий дивизионного масштаба – был заполнен до отказа. Поголовное поблескивание звезд на погонах говорило о том, что концертами, спектаклями да конкурсами художественной самодеятельности тут и не пахло. Военных собрали для очередной постановки задач, когда, что называется, «всем сестрам – по серьгам».
Я – молодой лейтенант, год с небольшим назад прибывший из БВОКУ в этот высокогорный гарнизон на должность командира мотострелкового взвода и вот уже третий месяц пытавшийся «топтать ниву» военной журналистики, попал в такую авторитетную крупнозвездную и многозвездную «компанию» впервые. Оттого и поджатые средние пальцы рук практически не сползали с узеньких красных рубчиков по бокам отутюженных галифе, чрезмерно гордо именовавшихся лампасами. Так учили! Во всяком случае, тогда – в начале 1970-х.
…Но вот на центральном лестничном пролете мелькнули настоящие лампасы, и вся разнозвездная масса лейтенантов, майоров, полковников замерла у своих сидений в почтительно-приветственной вытяжке.
Комдив был, в определенном смысле этого слова, барином и вел себя соответственно. «Драл» в присутствии всей честной офицерской компании всех без разбору – три ли больших «волдыря» было на погонах или парочка маленьких «прыщиков». Оно и понятно. Генерал – он и в Африке генерал, как мы любили говаривать в те времена. Ну, а в приграничной высокогорной дивизии, где «лампасовая» должность и вовсе была «в гордом одиночестве» – тем более.
Его «сольные» выступления, от которых многие затем подолгу «валидолили», были хорошо известны офицерам соединения, и поэтому все пытались врасти в свои кресла так, чтобы быть менее заметным и не привлекать внимания генерала.
Как и ожидалось, в тот день, 22 февраля, комдив повел разговор о предстоящих торжествах по случаю празднования очередной годовщины СА и ВМФ. Обычно, такие праздники выливались для офицеров в лишнюю головную боль. Тут бы самим над круглым столом «разлить» хрустальный бокало-рюмочный перезвон, да расслабиться по полной программе, а вместо этого надо было строго контролировать «любимый личный состав», чтобы он, упаси Бог, не посягнул на то же самое.
Начав озадачивание по случаю предстоявших торжеств со своих «нехилых» замов, комдив постепенно перешел на поджарых трехзвездных командиров частей и т.д., и т.п. – опускаясь все ниже и ниже по «служебной лестнице».
Задач, как всегда, было много. Но главной среди них обозначалось «праздничное» восхождение дивизии (в полном составе) на неприлично торчащую голой «задницей», казалось, прямо за забором, гору. На самом же деле, близость эта являлась обманчивой – даже просто от КПП до подошвы ее было не меньше дюжины верст. Более чем трехкилометровый потухший вулкан был весьма привлекательным местом для местных альпинистов и археологов. Говаривали, что там можно было найти многое – начиная с монет и предметов XVIII – ХIХ вв. (свидетельство того, что вулкан «штурмовали» еще старорежимные войска, расквартированные здесь «с незапамятных времен») и заканчивая стоянками древних перволюдей. Как несостоявшийся археолог я очень хотел увидеть свидетельства пребывания здесь доисторического человека, а как нумизмат-любитель дико желал найти там какую-нибудь старинную монетку. Оттого и ждал восхождения с большим нетерпением. Не пугало даже то, что я никогда этого не делал и предстояло практически «с нуля» познавать альпинистскую науку.
Спустив начальствующе-озадачивающий «пар» и дав сделать то же самое своим «замам», генерал обвел взглядом зал с традиционным в таких случаях вопросом:
- Ну что, все знают, чем должны заниматься завтра? Никого не забыл?
Вопрос был больше риторический, нежели к чему-то обязывающий. Но я, как «молодой», принял его за «чистую монету».
…И в притихшем зале взметнулась рука…
Мог ли я тогда догадываться, что мои «шефы» – редактор дивизионки и ответсек, под разными предлогами отпросившись у начпо, просто увильнули от этого мероприятия. Зная нрав командира дивизии, они послали на предпраздничное совещание недавно взятого на должность корреспондента-организатора «новичка из войск» (так редакционный люд говорил, дабы различать выпускников Львовского политучилища, т.е. профессиональных газетчиков, и журналистов «от сохи»). Ежели комдив и выкинет что-то непредсказуемое, то достанется это «молодому»…
…Пораженный зал с сочувствием посмотрел на «зеленого» и неразумного «камикадзе».
Генерал метнул не менее удивленный взгляд в сторону обнаглевшего лейтенанта, посмевшего своим дерзким жестом намекнуть командиру дивизии, что он «охватил» своим вниманием не всех. Подойдя почти вплотную, насколько позволяла моя близость к началу ряда, комдив буравчиком ввинтил в меня свой саркастический взгляд, чем вызвал знакомое движение в нижней части живота.
- Тебя забыл, родной. Да? – Сказал он таким голосом, что по залу прокатился какой-то нервный то ли смешок, то ли испуганный вздох. – Ну-ну! Кто ж ты такой будешь, сынок?…
Но, словно спохватившись, перешел на тон, более подходящий для такого мероприятия:
-…Откуда Вы, товарищ лейтенант?
- Лейтенант…, корреспондент-организатор газеты «На боевом посту»! – Как казалось, рявкнул я на весь зал (позже мне сказали, что сделано это было гораздо скромнее).
- Да ну? – В голосе генерала опять прозвучали издевательские нотки. –А что у нас есть такая газета?
- Так точно, товарищ генерал!
- Надо же, - комдив обратился уже к залу. - Нет, товарищи офицеры, вы слышали – у нас есть газета! Кто читал – поднимите руки.
Войсковые офицеры в большинстве своем и без того недолюбливавшие газетчиков, постоянно «шнырявших», по их мнению, в параллельных брюках, тут и вовсе подыграли генералу – поднятых рук тот не обнаружил.
- Ну вот, видишь, лейтенант. Не знают в дивизии про вас. Это плохо…
Комдив резко развернулся, подчеркивая тем самым, что «спектакль» окончен, и быстрой, легкой походкой вернулся на трибуну.
-…Корреспонденту газеты, - прогремело в микрофон, - совершить восхождение вместе со всем личным составом дивизии, дождаться на вершине первого поднявшегося, взять у него интервью и сфотографировать вручение приза победителю!
Сказал и, судя по всему, забыл об этом своем небольшом сольном шоу, закрыв совещание и отпустив офицерский состав дивизии.
Я, поначалу не подозревавший о том подводном рифе, который заложил комдив в своей последней фразе, покидал гарнизонный Дом офицеров почти довольным… Пока ко мне не подошел замполит одной из рот нашего полка:
- Ну, ты влип, брат! Подставили тебя твои шефы.
- Чего это я влип? Я и сам хотел участвовать в этом восхождении. Интервью, думаю смогу «слепить». Фотоаппарат есть. Фотографировать умею.
- Не, ну ты даешь! Ты что, так и не врубился? Тебе же надо первее первого подняться, чтобы взять у него интервью. Тут пол-дивизии на середине пути «кончается», а ты –южный человек, снег «раз в пятилетку по случаю» видел. Ты когда-нибудь пробовал идти по снегу, когда он тебе – по пояс и выше? Тем более, на крутой подъем!..
Я почувствовал, что в низу живота опять что-то ухнуло, постепенно стала доходить вся щекотливость создавшегося положения. Археологические и нумизматические мечты быстро таяли, как дым. Зато во весь рост вставала картина завтрашнего восхождения, где я, по грудь застрявший в снегу, не осилил и полпути к вершине.
-…Кстати, комдив – мужик крутой, - продолжал стращать политработник. – Замаячит, бывало, кто-то не в то время, как он сказал, а позже, считай, на карьере – крест: «умрет» директором взвода.
Так в офицерских разговорах именовались командиры взводов, на пять и более лет застрявшие на этой первичной командной должности.
- И что же теперь делать?
- Мой совет – вообще не появляться на мероприятии. Дуй в санчасть – коси на любую болячку, бери освобождение.
- А если генерал вспомнит?
- Не вспомнит. С глаз долой – из сердца вон.
Не выполнить «поставленную» комдивом задачу было страшновато. Но еще больше пугала перспектива служебного стопора. А в свете того, что нереальность этой задачи была очевидной, я и последовал совету замполита. Благо в медсанчасти был знакомый офицер-медик из Дагестана. Он и «помог» захворать.
Словом, рекорд, обозначенный комдивом, я в этот раз решил не ставить. Генерал о своем, скажем прямо, жестоком выпаде в адрес молодого лейтенанта тоже не вспомнил. Зато редактор с ответсеком, узнав, что «молодого» свалил недуг, резко поспешили найти победителя восхождения и уже к обеду 24-го февраля интервью с «героем» было готово. А фотографию за «пузырь» редактору дивизионки «презентовал» знакомый замполит батальона…
Редакция газеты "На боевом посту" 147 МСД на учениях на "Мокрых" горах
… 25-го февраля, в очередном номере дивизионки материал увидел свет. Под ним стояла безликая подпись - «Наш корр.». И если бы комдив прочел его, то с удовлетворением отметил – поставленная им задача была вроде как выполнена. Но комдив не читал «своей» газеты. Как и подавляющее большинство тех, кто «поскромничал» в зале тогда, накануне праздника. Хотя многотиражка из расчета один экземпляр на три человека личного состава регулярно поступала во все подразделения дивизии.
В. Разин
Следующая подстраница "Ахалкалаки-Суэц"
