Я правил... речь ГЕНСЕКА
Редакция дивизионной газеты "На боевом посту"
Случилось так, что открытие очередного съезда ВЛКСМ совпало по времени с проведением окружного сбора пропагандистов, куда приглашались (со строго обязательной явкой, естественно) и редакторы дивизионных многотиражек. Сам по себе факт отсутствия редакционного шефа в столь ответственный момент по тем временам уже «ЧП». Ведь очередной номер дивизионки должен был выйти аккурат в день начала работы комсомольского форума. И в связи с этим у шефа возник головокружительный (как он считал) план – раньше центральных газет протрубить о начавшемся съезде, прогнуться, проще говоря. А это значило…
Ну, что это значило, убывая в округ, озвучил редактор накануне мне, молодому корреспонденту-организатору:
- Значит так. Меня не будет. Ответсек – в отпуске по семейным обстоятельствам. Главным на хозяйстве остаешься ты. Записывай. Вторая полоса у нас готова. А вот первую придется «слепить» тебе самому. Во-первых, в «шапке» полосы, то бишь на «чердаке» должна быть забойная цитата из речи Леонида Ильича Брежнева, который откроет форум. Выберешь что-то «долгоиграющее», на перспективу. Ну, например, что-нибудь касающееся эффективности комсомольской работы, путях ее достижения. То есть программная цитата, которую мы потом еще не раз «обкатаем» в других материалах. Во-вторых, в обязательном порядке должна быть подборка откликов на открытие съезда из войск. Подберешь разные категории авторов – офицер, прапорщик, сержант, рядовой. В-третьих, передовицу возьми из окружной газеты – о роли армейского комсомола в организации боевой учебы. Сократи. Адаптируй к нашему соединению, то есть вставь фамилии наших людей. В-четвертых, не забудь в «подвал» загнать зарисовку о передовом комсомольском вожаке. В-пятых под заглавием газеты крупно дашь информационное сообщение о начале работы съезда. В-шестых, вот тебе магнитофон, вот радио. Запишешь на всякий случай речь Леонида Ильича полностью. И, наконец, в-седьмых. Головой отвечаешь за цитату из речи генсека. Упаси тебя бог, что-то исказить в его словах. Масса примеров, когда за такие огрехи люди на следующий день просыпались далеко от места своей службы…
Я строчил в блокноте все заветы шефа. И хотя старался не упустить ни звука, одним местом чувствовал, что там поприбавится седых волос с этим «праздничным» номером. Служили то мы и без того, что называется, «у черта на куличках» (в наш высокогорный гарнизон ссылали в царские времена, как правило, проштрафившихся), но просыпаться в еще большем «далеке» почему-то не хотелось. Даже мудрая армейская поговорка «Дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут» тоже что-то ни оптимизма, ни пофигизма не прибавила.
-…Ф-фуф! Кажется все, - завершил свои наставления редактор. И с чувством исполненного долга добросовестно убыл в «район семейного расквартирования».
А я с кучей задач и шилом все в том же известном месте «остался на хозяйстве». В голове была каша, в «солнечном сплетении» состояние падения с крыши. Но все то же нежелание просыпаться в далеком «далеке» вскоре взяло верх.
Первым делом рванул в бывший родной батальон, откуда и пришел в редакцию с должности командира мотострелкового взвода.
- Мужики! – кричу ротным и взводным дружбанам. – Вот такая ситуёвина. Выручайте! Миша, с тебя – отклик офицера. С тебя, Фикрет – отклик прапорщика. Арбен, посади, пожалуйста, самого толкового сержанта – пусть напишет. Витя, а ты, дружище, черкни за кого-нибудь из своих солдат…
Мужики немного поворчали, что я с переходом в редакцию, наверное, немного «крышей съехал», но в помощи не отказали.
Дальше полетел в соседний мотострелковый полк (благо в нашем высокогорном соединении практически все части располагались компактно на одной общей закрытой территории). Здесь замполит батальона с удовольствием стал расхваливать одного из своих взводных комсгрупоргов. Набив в блокнот фактуры, я пулей заскочил к танкистам, где секретарь комитета ВЛКСМ без проблем выдал мне фамилии своих лучших комсомолят для передовицы.
В принципе, все складывалось как нельзя лучше. На возвратном курсе в редакцию опять зарулил в родной батальон. Там меня уже ждали четыре военкоровских письма «заведомо откликнувшихся» на открытие завтрашнего съезда ВЛКСМ и столько же пар вопрошающих глаз «ну и?».
- Пиво с меня, - выскакивая из казарм, на лету выдал вексель постаравшимся друзьям.
К концу рабочего дня первая полоса практически полностью была «набита» установками шефа. Даже как-то не верилось, что все вот так прошло без сучка, без задоринки. Где-то в подсознании подленько шевелилась мыслишка – «ну не бывает такого!». Ложка-то дегтя должна хоть в чем-то свинью подложить. Иначе как же без нее?
Чтобы меньше думать о плохом, уже затемно зашел к солдатам в наборный цех, взял верстатку и стал вместе с ними набирать собственные «опусы» завтрашней первой полосы. Работа за кассо-реалом всегда действовала как хорошее успокоительное средство…
Наутро, клацнув заключками, верстальщик подхватил раму с почти готовой полосой, где лишь вместо слов генсека зияли черные марзаны, и закрепил ее в тигеле «американки». Один за другим пошли оттиски на читку.
Запихнув отработанным движением черную прядь красивых естественных волос под белокурый парик, делающий ее похожей на восходящую звезду эстрады Пугачеву, корректор-машинистка углубилась во вчерашние «здравицы» сегодняшнему форуму.
А я, зажав в руке магнитофонный микрофон, приготовился брать интервью у старенького «Рекорда».
Из эфира летели торжественные марши, бодрящие комсомольские песни, доклады предстоящему съезду о свершениях в евонную честь. А «черная дыра» в области «солнечного сплетения» безжалостно поглощала остатки оптимизма. Словно на подсознательном уровне что-то подсказывало, что «ложка дегтя» уже перед носом.
…Не торопясь, с присущим его дикции причмокиванием генсек своей речью дал стартовую отмашку комсомольскому форуму.
Поскрипывая кассетами, магнитофон сбрасывал коричневую полоску магнитной ленты с бессмертными словами Ильича с одной бабины на другую. И вот – о счастье! – генсек, наконец, заговорил об эффективности комсомольской работы. Оторвав кусочек газетной бумаги, я сделал закладку под наматывающуюся пленку. Чтобы потом долго не искать нужный отрывок речи, где говорилось о том, что «завещал», уезжая на сбор, редактор.
Помню, приглянулась какая-то фраза о том, что «должного эффекта можно достичь…» и дальше шло перечисление путей этого достижения. Вот ее я и принял решение поставить в «шапку» первой полосы. И лишь только Леонид Ильич дочмокал свою речь, я отмотал пленку до газетной отметины и решил еще раз прослушать понравившуюся мне фразу-цитату, чтобы переложить ее на бумагу и вставить в зияющее пустотой «окно чердака» первой полосы.
Тут-то «ложка дегтя» и мазнула мне по губам, то есть по ушам. Генеральный секретарь ЦК КПСС то ли оговорился, то ли ему так написала команда, работавшая над речью (мало ли таких случаев было в его практике? и «афганцы» вместо «азербайджанцы» на выступлении в Баку, и ставший анекдотом случай:»…Уважаемая госпожа Тэтчер! – Леонид Ильич, это не Тэтчер, а Ганди! – Да я и сам вижу, что Ганди, но тут так написано»). Смех – смехом, а мне было не до шуток. Наш дорогой и любимый вождь вместо слова «эффект» отчетливо произнес – «аффект».
По смыслу, естественно, подходило слово «эффект», но ведь Он сказал «аффект»! Править вождя, подчеркивая его ошибки, было как-то не принято. Но и в таком виде цитату давать было нельзя. Я ощутил близость дыхания далекого «далека».
Попади в ту минуту под руку шеф с его стремлением первым «прогнуться», вопреки всем канонам субординации, я бы ему выдал все, что думаю по этому поводу. В те времена «лезть поперед батьки в пекло», то бишь, печатать цитаты, сказанные руководителями партии, до их опубликования в центральной прессе, было попросту недозволено. А тут мы «выстрелили». Солью. Себе же, все в то же известное место.
Я тоскливо посмотрел в сторону корректор-машинистки – «что делать-то?»
Она почесала белокурый парик, заходивший ходуном и обнаживший черные пейсы:
- Решай, конечно, сам. Но я лично считаю - надо править. Мало ли, что он там сослепу брякнул.
- А вдруг..? – я не договорил.
- …Да что тут «вдруг», - сорвалась корректор-машинистка. – Давай заглянем в толковый словарь. Значение слов «эффект» и «аффект». За что больше могут вздрючить? Я думаю, за «аффект»… Ну, или жди свежих газет.
«Свежие» газеты к нам в высокогорный гарнизон доставлялись минимум с двух-трехдневным опозданием. Задумка шефа в этом случае прямиком летела бы коту под хвост. А мне в этом случае туда же летела бы целая «дыня». Тоже не резон.
Аргументы корректор-машинистки показались мне убедительными. И я выбрал из двух зол наименьшее. Цитата в полосе вышла со словом «эффект». И уже к вечеру газета-здравица была в войсках.
Позвонил помощник начальника политотдела по комсомольской работе:
- Ну, что я могу сказать? Молодец! Хорошую цитату выбрал. Теперь нам долго по ней ориентироваться и строить свою работу. А главное мы первыми до солдат довели бесценную мысль Леонида Ильича.
Насчет бесценности мыслей Генерального секретаря сомневаться было «неположено». А вот сомнения насчет того, то ли я довел до личного состава или не то, терзали меня вплоть до поступления в гарнизон свежей почты. И лишь только газеты привезли, я ринулся в политотдел и лихорадочно стал читать речь Леонида Ильича Брежнева на съезде ВЛКСМ.
Увидев меня за этим занятием, начпо с удовлетворением сказал своим отдельцам:
- Вот, учитесь, как надо работать. Не успели газеты поступить, а человек уже изучает материалы съезда…
Не реагируя на похвалы, я строчка за строчкой выискивал в речи генсека то самое место, где речь шла о…
Я чуть не вскрикнул от радости, когда в той самой цитате прочел слово «эффект».
Начальник политотдела понимающе оценил мой «аффект» от прочитанного и, заметив, что я собрался уходить, замахал руками:
- Продолжайте, прошу вас, продолжайте! В наше время нечасто увидишь такую похвальную активность.
А я, уже не слыша этих похвал, с удовлетворением ощущал, как затягивалась «черная дыра» в «солнечном сплетении», становились размытыми и исчезали еще совсем недавно столь четкие очертания «далекого далека». Грудь начинало распирать чувство гордости от сознания того, что я «правил речь… генсека»…
В. Разин.
