Из этого перечня легко можно убедиться, что примерно с середины декабря усиленными темпами началось формирование экспедиционного контингента войск для ввода в Афганистан. Его основу составили соединения и части, дислоцированные в ТуркВО, которые почти все были скадрованные. Доукомплектовывались они за счет местных ресурсов из запаса. Общая директива на отмобилизование и приведение в боевую готовность не отдавалась. Войска приводились в готовность распорядительным порядком, на основании отдельных распоряжений Генерального штаба после получения соответствующих устных указаний Д. Ф. Устинова. Всего за три недели было отдано более тридцати таких распоряжений. Это свидетельствует о том, что до середины декабря у МО СССР не было никаких конкретных планов на ввод советских войск в ДРА. «Мероприятия» в ТуркВО и САВО начались после принятия решения политическим руководством «помочь южному соседу».
Всего было развернуто около 100 соединений, частей и учреждений, в том числе управление 40-й армии и смешанного авиационного корпуса, четыре мотострелковых дивизии (три в ТуркВО и одна в САВО), артиллерийская, зенитная ракетная и десантно-штурмовая бригады, отдельный мотострелковый и реактивный полки, части связи, разведки, тыловые и ремонтные. Доукомплектованы до полного штата воздушно-десантная дивизия, отдельный парашютно-десантный полк, части авиационно-технического и аэродромного обеспечения. Из запаса (резервисты) на укомплектование войск было призвано более 50 тыс. офицеров, сержантов и солдат, подано из народного хозяйства около 8 тыс. автомобилей и другой техники.
Подобных по масштабу мобилизационных мероприятий в ТуркВО и САВО раньше никогда не проводилось. В связи с этим местные органы власти, руководители предприятий и хозяйств, военкоматы и воинские части оказались к ним не готовы. Например, в первые дни отмобилизования никто не обращал внимания на качество укомплектования подразделений специалистами, так как все были уверены, что идет обычная проверка, которая закончится после докладов о завершении комплектования подразделений личным составом. Однако когда в общих чертах командиры и военкоматы были сориентированы о возможных дальнейших действиях, началась экстренная замена уже призванных и направленных в части военнообязанных. При этом стала ощущаться острая нехватка дефицитных специалистов (механиков-водителей танков и БМП, операторов ПТУРС и РЛС, наводчиков орудий и т. д.). Такое положение объяснялось тем, что представители среднеазиатских республик из-за плохого знания русского языка, как правило, проходили срочную военную службу в строительных или в мотострелковых войсках, где не могли получить необходимые специальности.
Большое количество военнообязанных не было разыскано из-за плохого их учета в военкоматах, нарушений паспортного режима при прописке, неразберихи в наименовании улиц и т. п. Немало военнообязанных под различными предлогами уклонились от получения повесток, скрылись с места жительства, представили фиктивные справки о болезни.
Многие офицеры запаса в армии никогда не служили и не обладали практическими навыками по военным специальностям, так как проходили подготовку на военных кафедрах в вузах. Это привело к тому, что в первые месяцы пребывания в Афганистане войска столкнулись с целым рядом серьезных проблем. А во время войны это всегда чревато непредсказуемыми последствиями.
Несмотря на трудности, к исходу 24 декабря основные силы 40-й армии все-таки были готовы к действиям. Соединения и части, предназначенные для действий в качестве резерва, продолжали формироваться. Например, дислоцировавшаяся в Душанбе 201-я мед (командир полковник В. А. Степанов) начала отмобилизовываться только вечером 24 декабря. Приняв в течение трех суток мобилизационные ресурсы, дивизия, совершив марш, к исходу 28 декабря сосредоточилась в районе Термеза, где проводила боевое слаживание. Однако с учетом опыта боевых действий в Афганистане было принято решение доукомплектовать дивизию кадровым составом из частей групп войск(ГСВГ, ЦГВ). В течение января провели замену приписников, и в конце месяца 201-я мед была введена в северные районы ДРА.
Спецназ готовится к свержению Х. Амина
Примерно с середины декабря началась форсированная переброска мелких спецподразделений в Афганистан. 14 декабря, например, в Кабул прибыли две специальные группы КГБ СССР по 30 человек каждая (в Афганистане они назывались «Гром», в которую входили классные спортсмены, и «Зенит» — в ней были спецназовцы из балашихинской школы. В Центре названия у них были другие). Административно эти группы относились к внешней разведке и готовились для осуществления террористических актов в случае необходимости за пределами Советского Союза.
С утра 17 декабря располагавшийся в Баграме «мусульманский» батальон тоже начал выдвижение в афганскую столицу. К исходу этого же дня он сосредоточился в районе Даруль-Аман. При выдвижении батальона на перевале отстали два бронетранспортера. В них находились солдаты, прибывшие перед самым вводом в Афганистан (представители особого отдела до последнего дня проводили перетряску личного состава). Как раз в это время по дороге проезжал генерал из Генерального штаба ВС СССР. Он доложил в Москву, что батальон подготовлен плохо и его командира надо немедленно заменить.
В связи с этим вечером того же дня в Москве полковник В. В. Колесник получил приказ от начальника ГРУ ГШ вылететь в гражданской форме одежды в Афганистан для выполнения специального правительственного задания. Вместе с ним должен был лететь еще один офицер, но по просьбе В. Колесника направили подполковника Олега Швеца. Быстро оформив все необходимые в таких случаях документы (заграничные паспорта им привезли прямо к самолету), они в 6:30 18 декабря отправились с аэродрома Чкаловский через Баку и Термез в Баграм. До Термеза летели с экспедитором, сопровождавшим военторговский груз, а до места назначения еще с двумя попутчиками, как впоследствии выяснилось, сотрудниками Комитета государственной безопасности полковником Ю. И. Дроздовым и подполковником Э. Г. Козловым. В Термезе обнаружились неполадки в самолете, пришлось искать новый. Хорошо еще, что встречали сослуживцы из ТуркВО. Они организовали обед и помогли поменять самолет.
В Баграм прилетели только поздно ночью. Комитетчики уехали с какими-то людьми в гражданском, а В. Колесник со О. Швецом, переночевав в первом попавшемся капонире, утром 19 декабря направились в Кабул, где представились главному военному советнику генерал-полковнику С. К. Магомётову и резиденту ГРУ в Кабуле, которые были предупреждены об их прибытии. В. В. Колесник, хорошо знавший майора X. Халбаева, взял его под защиту, сказав, что комбат толковый, хотя и немногословный. На него можно надеяться, в трудную минуту не подведет. Переговорив по телефону со своим начальством в Москве и переночевав в посольстве, они 20 декабря поехали в расположение батальона, который разместился примерно в километре от дворца Тадж-Бек, в недостроенном здании, с окнами без стекол. Вместо них натянули плащ-палатки, поставили печки-«буржуйки», кровати в два яруса. Афганцы выдали им шерстяные одеяла из верблюжьей шерсти. В тот год зима в Кабуле была суровая, ночью температура воздуха опускалась до 30 градусов мороза. Продукты питания покупали на базаре. В общем, кое-как устроились.
Система охраны дворца Тадж-Бек была организована тщательно и продуманно. Внутри дворца несла службу личная охрана X. Амина, состоявшая из его родственников и особо доверенных людей. Они и форму носили специальную, отличную от других афганских военнослужащих: на фуражках белые околыши, белые ремни и кобуры, белые манжеты на рукавах. Жили они в непосредственной близости от дворца в глинобитном строении, рядом с домом, где находился штаб бригады охраны (позже, в 1987-1989 гг., в нем будет размещаться Оперативная группа МО СССР). Вторую линию составляли семь постов, на каждом из которых располагалось по четыре часовых, вооруженных пулеметом, гранатометом и автоматами. Смена их производилась через два часа. Внешнее кольцо охраны образовывали пункты дислокации батальонов бригады охраны (трех мотопехотных и танкового). Они располагались вокруг Тадж-Бека на небольшом удалении. На одной из господствующих высот были закопаны два танка Т-54, которые могли беспрепятственно прямой наводкой простреливать из пушек и пулеметов местность, прилегающую ко дворцу. Всего в бригаде охраны насчитывалось около 2,5 тыс. чел. Кроме того, неподалеку располагался зенитный полк, на вооружении которого находилось двенадцать 100-мм зенитных пушек и шестнадцать зенитных пулеметных установок (ЗПУ-2), а также строительный полк (около 1 тыс. чел., вооруженных стрелковым оружием). В Кабуле были и другие армейские части — две дивизии и танковая бригада.
21 декабря полковника В. В. Колесника и майора Х. Т. Халбаева вызвали к главному военному советнику в Афганистане, от которого они получили приказ — усилить охрану дворца подразделениями «мусульманского» батальона. Им предписывалось занять оборону в промежутке между постами охраны и линией расположения афганских батальонов.
Сразу же приступили к выполнению боевой задачи. Быстро установили контакт с командиром бригады охраны майором Джандадом (он же порученец Амина), согласовали с ним расположение оборонительных позиций подразделений батальона и все вопросы взаимодействия. Для связи лично с ним Джандад предоставил им небольшую японскую радиостанцию. Сам командир бригады владел русским языком (хотя и скрывал это), так как учился в Советском Союзе, сначала в Рязани в воздушно-десантном училище, а затем окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе. По легенде, полковник В. Колесник действовал в роли «майора Колесова» — заместителя командира батальона по боевой подготовке, а подполковник О. Швец — «майора Швецова» — офицера особого отдела. Один из их попутчиков (полковник Ю. Дроздов) стал «капитаном Лебедевым» — заместителем X. Халбаева по технической части. Вечером же 22 декабря пригласили командование бригады на товарищеский ужин.
После согласования всех вопросов с афганцами приступили к проведению практических мероприятий. Приняли решение, спланировали боевые действия, поставили задачи ротам. Отрекогносцировали маршруты выхода и позиции подразделений и т. д. В частности, на одном из маршрутов имелось естественное препятствие — арык. Совместно с солдатами бригады построили мостик через него — уложили бетонные фермы, а на них положили плиты. Этой работой занимались в течение двух суток.
Во второй половине 23 декабря В. Колесника и X. Халбаева вызвали в советское посольство. Там они сначала доложили генерал-полковнику Султану Кекезовичу Магометову результаты проделанной работы, а затем прошли в кабинет на второй этаж, где размещалось представительство КГБ СССР. Здесь находился человек в штатском, которого все называли Борисом Ивановичем или между собой просто БИ (руководитель аппарата КГБ СССР в Афганистане), а также другие сотрудники. В начале беседы Борис Иванович поинтересовался планом охраны дворца. После доклада полковником В. Колесником решения, предложил ему подумать над вариантом действий на случай, если вдруг придется не охранять, а захватывать дворец. При этом он добавил, что часть сил батальона может выполнять другую задачу, а им придадут роту десантников и две специальные группы КГБ. В общем, сказали, идите думайте, а завтра утром приезжайте и докладывайте свои соображения. Советник командира бригады охраны полковник Попышев тоже получил задачу разработать свой вариант плана действий батальона как человек, хорошо знающий систему охраны дворца. На том и расстались.
Установили связь с прибывшей 23 декабря оперативной группой ВДВ во главе с генерал-лейтенантом Н. Н. Гуськовым, которая должна была руководить переброской в Баграм и Кабул воздушно-десантной дивизии и отдельного парашютно-десантного полка, а также непосредственно управлять всеми имеющимися силами во время свержения сторонников X. Амина. Решение по новой задаче принимали всю ночь. Считали долго и скрупулезно. Понимали, что это и есть реальная задача, ради которой они здесь. И пришли к выводу, что если в батальоне заберут две роты и одну роту (без взвода), о чем предупреждал руководитель представительства КГБ, то захватить дворец батальон не сможет, даже с учетом усиления и фактора внезапности. Соотношение сил и средств на всех направлениях складывалось примерно 1:15 в пользу афганцев. Необходимо было задействовать все силы батальона и средства усиления. Исходя из этого и разработали план.
Утром 24 декабря первым докладывал полковник Попышев. Сразу стало понятно, что к своей миссии он подошел чисто формально, о принципу «чего изволите» — ведь задачу выполнять нужно было е ему. Он доказывал, что выделенных сил и средств батальону достаточно, но подтвердить свои утверждения расчетами не смог. Затем решение на захват дворца Тадж-Бек доложил полковник В. Колесник. Обосновал необходимость участия в штурме всего батальона с приданными силами и средствами, детально изложил план действий. После долгих обсуждений командованию батальона сказали: «Ждите». Ждать пришлось долго. Только во второй половине дня сообщили, что решение утверждается и батальон задачу будет выполнять в полном составе. Но подписывать этот план не стали. Сказали: «Действуйте!» Майор X. Халбаев сразу же поехал организовывать проведение первоочередных мероприятий по подготовке к штурму дворца, а генерал-полковника С. Магометова и полковника В. Колесника вызвали на переговоры с Центром.
Чем была вызвана такая задержка — выяснилось гораздо позже. Дело в том, что в Москве министр обороны СССР проводил в это время совещание руководящего состава Министерства обороны, на котором он объявил о принятом решении ввести войска в Афганистан. По свидетельству Е. И. Чазова: «Единственной его ошибкой, которую, как мне кажется, он до конца не осознал, была афганская война. Плохой политик и дипломат, он, как представитель старой сталинской «гвардии», считал, что все вопросы можно решить с позиции силы. Если я видел, как метался в связи с афганской войной Андропов, понявший в конце концов свою ошибку, то Устинов всегда оставался невозмутимым и, видимо, убежденным в своей правоте».
В директиве № 312/12/001, подписанной министром обороны СССР Д. Ф. Устиновым и начальником Генерального штаба Н. В. Огарковым и направленной в войска 24 декабря 1979 г., им определялись конкретные задачи на ввод и размещение на афганской территории. В ней, в частности, приводилось такое объяснение предпринимаемого шага: «С учетом военно-политической обстановки на Среднем Востоке последнее обращение правительства Афганистана рассмотрено положительно. Принято решение о вводе некоторых контингентов советских войск, дислоцированных в южных районах страны, на территорию Демократической Республики Афганистан в целях оказания интернациональной помощи дружественному афганскому народу, а также создания благоприятных условий для воспрещения возможных антиафганских акций со стороны сопредельных государств…»
Группировка войск директивой определялась в следующем составе:
40-я А (108-я, 5-я мед, 860-й омсп — САВО, 56-я одшбр и 2-я зрбр) ТуркВО;
103-я вдд и 345-й опдп ВДВ;
34-й сак;
резерв — 58-я мед ТуркВО, 68-я и 201-я мед САВО, 106-я вдд ВДВ.
Далее войскам ставились задачи на марш и размещение на территории Афганистана. Участие в боевых действиях не предусматривалось. Конкретные боевые задачи соединениям и частям на подавление сопротивления мятежников были поставлены чуть позже, в директиве министра обороны СССР 27 декабря № 312/12/002.
На проведение всех мероприятий, связанных с вводом войск в ДРА, отводилось очень мало времени — менее суток. Такая поспешность не могла не сказаться негативно в дальнейшем. Многое оказалось неподготовленным и непродуманным. В 12:00 25 декабря поступило распоряжение на переход Государственной границы.
Документ (Секретно)
Главнокомандующему Военно-воздушными силами
Командующему войсками Туркестанского военного округа
Командующему Воздушно-десантными войсками
Копия:
Главнокомандующему Сухопутными войсками
Главнокомандующему войсками ПВО страны
Начальнику Оперативной группы Генерального штаба.
(г. Термез)
Д. Устинов,
№ 312/1/030 25.12.79 г.
С. К. Магометов и В. В. Колесник приехали на полевой переговорный пункт, который был развернут на стадионе недалеко от американского посольства, вечером 24 декабря. Зашли в переговорную кабину правительственной связи и стали звонить генералу армии С. Ф. Ахромееву, он в то время находился в Термезе в составе Оперативной группы Министерства обороны СССР, которая осуществляла руководство вводом советских войск в Афганистан. Телефонистка долго отказывалась соединить полковника В. Колесника, говорила, что его нет в специальных списках, но затем, видимо, спросив у С. Ахромеева, все же соединила. Первый заместитель начальника Генерального штаба приказал доложить решение. Выслушав, стал задавать вопросы по его обоснованию и расчетам. Его интересовали мельчайшие детали. По ходу разговора делал замечания и давал указания. Затем с С. Ф. Ахромеевым переговорил С. Магометов. Ему была поставлена задача к утру 25 декабря шифром доложить решение за двумя подписями (своей и В. Колесника). Когда выходили из переговорной кабины, С. Магометов сказал В. Колеснику: «Ну, полковник, у тебя теперь или грудь в крестах, или голова в кустах».
Тут же на узле связи написали доклад, и к двум часам ночи шифровка была отправлена. Доехали вместе до посольства, а затем В. Колесник поспешил в батальон. Надо было готовиться к выполнению осевой задачи… Он был назначен руководителем операции, которая получила кодовое название «Шторм-333».
Об этой операции высказывается много различных суждений, причем самых невероятных. Даже участники тех событий по-разному воспринимают их. Многое недосказывается или опускается вообще. Суммируя рассказы очевидцев и имеющийся документальный материал, можно восстановить примерно такую картину.
X. Амин, несмотря на то что сам в сентябре обманул Л. Брежнева и Ю. Андропова (обещал сохранить Н. М. Тараки жизнь, когда последний был уже задушен. В итоге советское руководство два-три дня «торговалось» с X. Амином из-за уже мертвого к тому моменту лидера Апрельской революции), как ни странно, доверял русским. Почему? Если не отбрасывать версию, что он был связан с ЦРУ, то скорее всего он получал такие инструкции или, возможно, считал, что победителей не судят, с ними … дружат. А может быть, не сомневался, что и «русские признают только силу». Так или иначе, но он не только «окружил себя» советскими военными советниками, консультировался с высокопоставленными представителями КГБ и МО СССР при соответствующих органах ДРА, но и полностью доверял… лишь врачам из России и надеялся в конечном итоге на наши войска. Не доверял же парчамистам, ждал нападения или от них, или от моджахедов. Однако стал он жертвой политической интриги совсем не с той стороны, откуда ждал.
В первой половине декабря на Генсека НДПА было совершено покушение «недовольными партийцами из оппозиционных фракций». Он был легко ранен, пострадал и его племянник Абдулла — шеф службы безопасности. X. Амин, расправившись с террористами, отправил племянника на лечение в Советский Союз, а сам сменил свою резиденцию в Арге и 20 декабря перебрался во дворец Тадж-Бек.
Возвратившись примерно в три часа ночи 25 декабря из посольства в расположение батальона, полковник В. В. Колесник возглавил подготовку к боевым действиям по захвату дворца. Активную помощь в этом ему оказывал подполковник О. У. Швец.
Планом операции предусматривалось в назначенное время (первоначально начало операции намечалось на 25 декабря. В последующем штурм дворца перенесли на 27 декабря) тремя ротами занять участки обороны и не допустить выдвижение к дворцу Тадж-Бек афганских батальонов (трех мотопехотных и танкового). Таким образом, против каждого батальона должна была действовать рота спецназа или десантников (танковый батальон располагался с одним из мотопехотных). Командиром приданной парашютно-десантной роты был В. А. Востротин, в будущем Герой Советского Союза. Против танкового батальона выставляли также взвод ПТУРС «Фагот» (противотанковых управляемых снарядов). Еще одна рота предназначалась для непосредственного штурма дворца. Вместе с ней должны были действовать две специальные группы КГБ СССР. Частью сил предполагалось захватить и разоружить зенитный и строительный полки. Предусмотрели также охрану и резерв.
Одной из важнейших задач был захват двух закопанных танков, которые держали под прицелом все подходы ко дворцу. Для этого выделили пятнадцать человек (в их число входили специалисты-танкисты) во главе с заместителем командира батальона капитаном Сатаровым, а также двух снайперов из КГБ. От действий этой группы во многом зависел успех всей операции. Они начинали первыми. Руководство батальона хорошо понимало, что задача может быть выполнена только при условии внезапности и военной хитрости. В противном случае им никому живыми не уйти. Поэтому, чтобы приучить афганцев и раньше времени не вызвать подозрения, разработали соответствующий сценарий и начали проводить демонстрационные действия: стрельба, выход по тревоге и занятие установленных участков обороны, развертывание и т. д. В ночное время пускали осветительные ракеты. Так как ночью были сильные морозы, по графику прогревали моторы бронетранспортеров и боевых машин пехоты, чтобы можно было их по сигналу сразу завести.
Сначала это вызывало беспокойство командования бригады охраны дворца. Например, когда первый раз запустили ракеты, то расположение батальона мгновенно осветили прожекторы зенитного полка и приехал майор Джандад. Ему разъяснили, что идет обычная боевая учеба и проводятся тренировки для выполнения задачи по охране дворца, а местность освещают, чтобы исключить возможность внезапного нападения на дворец со стороны моджахедов. В последующем афганцы все время просили, чтобы не очень «шумели» моторы боевой техники ночью, так как мешают спать Амину. Командир батальона и «майор Колесов» сами ездили к командиру бригады охраны и успокаивали его. Постепенно афганцы привыкли и перестали настороженно реагировать на подобные «маневры» батальона. А они продолжались в течение 25, 26 и первой половины 27 декабря. Новую задачу в батальоне знали только В. Колесник, О. Швец и X. Халбаев.
25 декабря на аэродроме Хаджи Раваш состоялось совещание руководителей советнических коллективов. В ходе инструктажа все советники получили указания — не допустить выступления афганских частей против советских войск в Кабуле. Советские военные советники и специалисты, работавшие в войсках ПВО ДРА, для воспрещения возможных враждебных акций со стороны афганских военнослужащих при переброске частей ВДВ установили контроль над всеми зенитными средствами и местами хранения боеприпасов, а также временно вывели из строя некоторые зенитные установки (сняли прицелы, замки и т. д.). Таким образом была обеспечена беспрепятственная посадка самолетов с десантниками.
Разработанным Генеральным штабом планом операции на ввод советских войск в Афганистан предусматривалось ввести две мотострелковых дивизии по двум направлениям: 5-я мед — Кушка, Герат, Шинданд; 108-я мед — Термез, Пули-Хумри, Кундуз. Одновременно осуществлялась высадка 103-й вдд и 345-го опдп на аэродромы Кабула и Баграма.
